Он поворачивается к Драко с жесткой маской на лице.
— Драко, пошел вон. Иди к себе в комнату, и не показывайся мне сегодня на глаза. Я разберусь с тобой утром.
Драко плотно сжимает губы, заливаясь краской стыда, как нашкодивший школьник. Откровенно противное зрелище.
— Всё, чему ты меня учил, это то, что грязнокровки — отбросы общества, отец! — Его нервы тоже сдали. — Если это так, то почему ты спишь с одной из них за спиной мамы?!
Люциус в бешенстве направляет палочку на сына, и тот шарахается назад, моментально бледнея. Пусть я и не вижу выражения лица Люциуса, но по голосу я чувствую, что он чрезвычайно зол.
— Хотелось бы верить, что я воспитал тебя достаточно умным, чтобы ты не шел на поводу у своей безумной тетки. Уходи, иначе я покажу тебе, как иногда полезно заклятие Круциатуса. Убирайся!
Драко разворачивается и покидает комнату так стремительно, словно за ним черти гонятся, не забыв, однако, хлопнуть дверью.
В теле чувствуется небывалая пустота и легкость, точки перед глазами уже превратились в огромные черные круги, и я почти ничего не вижу. Только слышу.
— Помогите, — шепчу изо всех сил, но он не слышит меня.
— Тупая сука! — Грозно шепчет Люциус. — И чего ты хотела этим достичь?
— А что мне еще было делать, Люциус? — Слышу, как она подходит к нему. Если сосредоточиться, то я еще могу увидеть два размытых темных пятна надо мной, и одно из них тянется к другому. — Она забрала тебя у меня, но я виню не тебя. Ты одержим ею, но это от того, что она для тебя запретный плод, и больше ничего. И я уверена, если она уйдет с нашего пути, то всё вновь станет так, как раньше.
— Как раньше? — Неверяще, произносит Люциус. — А что, по-твоему, между нами было?
Гнетущая тишина обволакивает комнату. Изо всех сил пытаюсь увидеть, что происходит, но по-прежнему перед глазами лишь два темных, мутных пятна.
— Что в ней такого? — Голос Беллатрикс доносится до меня, словно издалека. — Она же просто девчонка. Мерзкая грязнокровка. Что у нее есть, чего нет у меня?
Еще несколько мгновений тишины.
— Уходи, Беллатрикс. Убирайся. Ты уже достаточно сегодня натворила.
Внезапно она срывается на крик. Я очень хочу открыть глаза, чтобы посмотреть на них, но вокруг с каждой минутой становится все темнее и темнее.
— НУ, ДА, Я ВЕДЬ НЕ МОГУ ПРИЧИНИТЬ ВРЕД ТВОЕЙ ДРАГОЦЕННОЙ ГРЯЗНОЙ ПОДСТИЛКЕ! — Вопит она. — Ты так жалок! Трахаешь грязнокровку, только потому что она такая слабая и беспомощная. Я еще могла бы понять, если бы она была чистокровной, или, на худой конец, полукровкой, но ты не можешь бросить меня ради недочеловека, грязного животного! Ты не посмеешь так поступить со мной!
Смутно, но я вижу, как она берет его за руку, в которой он держит палочку, и указывает ею на меня.
— Оглуши ее, Люциус, — неистово шепчет она. — Просто оглуши и оставь умирать. И все твои проблемы разом решатся. Темный Лорд будет думать, что она сама убила себя, а ты избавишься от этой заразы, что отравляет тебя. Сделай это. Другого выхода нет.
Она отпускает его руку, но палочка Люциуса все еще направлена на меня. Он думает. Решает, избавиться, наконец-то, от обузы, или нет?
Расфокусированным взглядом смотрю на него, но не могу разглядеть черты его лица. Но так ли мне это необходимо — видеть его лицо, когда он будет произносить заклинание, что убьет меня?
Он поднимает палочку выше, поворачиваясь к Беллатрикс.
— Ты просишь о невозможном, — его голос звенит от ярости. — Круцио!
Душераздирающие крики наполняют комнату, крики жертвы, бьющейся в мучительной агонии. Беллатрикс все же познала на себе всю силу своего любимого заклинания. Люциус наказывает ее. И всё ради меня.
Крики обрываются, и следует звук глухого удара, как будто кто-то падает на пол.
Стараюсь увидеть, но не могу. Темнота окончательно поглотила меня, и всё вокруг утратило смысл. Сознание плывет…
Шаркающий звук доносится, словно издалека, будто кого-то тащат по полу, а затем я слышу, как открывается дверь, и Беллатрикс вышвыривают за порог прежде, чем дверь вновь закрывается.
— Коллопортус!
Мгновения тишины растягиваются в минуты, а потом их нарушают осторожные шаги. Люциус подходит ближе и склоняется надо мной.
Теплая ладонь касается щеки.
— Грязнокровка?
Его голос. Люциус. Пытаюсь ухватиться за него, но он все время ускользает, как песок сквозь пальцы…
— Грязнокровка, ты меня слышишь?
Он переплетает свои пальцы с моими, и я инстинктивно сжимаю крепче его руку.
— Поговори со мной, грязнокровка. Ты должна держаться. Просто держись, не уходи.
Он хочет, чтобы я жила. Несмотря ни на что, я нужна ему живой…
Но хочу ли я жить? Хочу ли я и дальше продолжать жить в мире ненависти, предубеждений и страха?
Слова даются мне с трудом.
— Зачем? Почему вы хотите, чтобы я жила?
Он колеблется несколько секунд, но потом крепче сжимает мою руку.
— Ты знаешь почему, грязнокровка.
О, да, знаю. Вот он — момент истины. Это странно, ненормально и нелогично, но в эти минуты я, как никогда, знаю, что происходит. Я поняла это намного раньше него.
Но, неужели, этого достаточно, чтобы я хотела жить?
— Родители, — через силу шепчу я. — Я увижу родителей…
Люциус поднимает меня на ноги, слегка встряхивая и прижимая к себе так крепко…
— Держись, — неистово шепчет он. — Я призову зелье, которое поможет тебе исцелиться, мне лишь нужно, чтобы ты смогла его выпить.
— Я не хочу, — слабо выдыхаю ему в грудь. — Не хочу…
Он еще сильнее стискивает меня в объятьях, вжимаясь в меня так, что мы практически становимся единым целым. Я чувствую его тело, его запах. Пытаюсь отстраниться, но вокруг так темно.
— Я ничего не вижу! — Всхлипываю в отчаянии. — Пожалуйста, не отпускай меня!
И он не отпускает. Моя голова покоится на его плече. Его руки дрожат.
— Держись, Гермиона. Мне нужно, чтобы ты держалась.
Гермиона…
Гермиона.
Моё имя. Он вновь назвал меня по имени. И я могла бы ухватиться за него, чтобы окончательно не поддаться тьме. Оно, словно доказательство того, что я еще существую, что я еще жива. Если бы только того, что Люциус видит во мне человека, было достаточно, чтобы спасти меня. Это не так уж и мало. Но уже поздно. Мое имя из его уст значит для меня всё. Не просто грязнокровка, а Гермиона…
Мир гаснет. Я проваливаюсь в спасительное небытие.
Глава 26. Первородный грех.*
И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.
И сказал змей жене:
