Зарывшись пальцами в мои волосы, он поднимает меня на ноги и, протащив через всю комнату, толкает к стене, прижимая меня к ней.
Кажется, прошла вечность. Он вглядывается в мое лицо, и на дне его глаз разгорается так знакомое мне темное пламя. Вдавливая меня в стену своим телом, он начинает дышать чуть тяжелее.
— Я никогда ничего не боюсь, — шепчет он. — Я не трус.
— Нет, ты трус, Люциус, — почти ласково мурлычу я, едва заметно прижимаясь к нему. — Ты боишься сейчас. То, что между нами происходит, до ужаса пугает тебя. Темнота служит тебе прикрытием.
Он скалится.
— Да неужели?
И он сминает мои губы своими. Здесь и сейчас. При полном свете ярких свечей, горящих в канделябрах на стенах комнаты. Его руки быстро оказываются у меня под платьем, и я отвечаю на его поцелуй, обнимая его за шею, пока он стаскивает с меня платье. Ненавижу себя. Но знаю, что и он испытывает то же самое…
Что ж, если мы не можем любить друг друга, тогда нам остается только ненависть.
Глава 31. Виновен как сам грех
За чистоту и доброту
Он подарил тебе кольцо,
Тебя невестой нарекут,
Меня — отверженной. В лицо…
Смываю я слезами грязь,
А для тебя — шелка и бал.
И кто ж теперь милей из нас?
Мой ангел низко пал.
Кристина Россетти «Кузина Кейт» (пер. — kama155)
Клянешься ли ты любить ее, уважать, оберегать и оставаться верным ей до самой вашей смерти?
— Грязнокровка?! Я знаю, что ты там. Живо сюда!
Со всей дури вцепляюсь в тряпку, что у меня в руках, и сжимаю зубы, приказывая себе успокоиться и не психовать.
Какого хрена ей от меня надо? Я-то думала… нет, надеялась, что она ни сном ни духом о том, что я здесь.
Не хочу идти туда. Лицезреть Беллатрикс — такого я не выдержу, но сдается мне, с ней Драко: кажется, я слышала его голос, когда входила.
А когда я в последний раз видела их обоих…
Так. Все нормально. Беллатрикс не помнит, что случилось той ночью, а Драко…
Боже, Драко!
Но ведь сейчас там, помимо них, есть еще кто-то, — точно не знаю, кто: я не смогла разобрать голоса.
Молю Бога, чтобы это был не Эйвери.
Жаль, здесь нет Люциуса. Он оставил меня одну заниматься домашней работой.
Наверное, у него есть дела, которые он не может игнорировать просто потому, что мне так хочется.
Не может? Но ведь у тебя-то с этим проблем нет.
— Грязнокровка!
Пошатываясь, поднимаюсь на ноги и бреду к двери, словно агнец на заклание. Не хочу, чтобы у нее был повод наказать меня.
Она все равно не сможет причинить тебе большого вреда. Люциус не позволит ей.
Но не от этого ли все беды? Может быть, она ненавидит меня в первую очередь из-за того, что заметила нежелание Люциуса причинять мне боль? Ну, или как вариант — чтобы кто-то другой пытал меня, а не он лично.
У двери замираю на пару мгновений, глубоко вздыхая и опуская глаза в пол, а затем толкаю дверь.
От ее скрипа у меня мурашки по спине бегут. Хочется трусливо убежать, но, войдя в комнату, я делаю еще пару шагов вперед.
— О, ты, наконец-то, соизволила присоединиться к нам, — тягучим голосом произносит Беллатрикс. — Прости, что отрываем тебя от важных дел.
Не смею поднять глаза, усиленно изучая каменную кладку на полу. Возможно, если я выдержу, то смогу вернуться в свою комнату и терпеливо ждать, когда придет Люциус и даст мне повод дальше влачить свое жалкое существование.
— Разве тебе нечего сказать, грязнокровка? — в ее голосе звучат истерические нотки.
Я заставлю тебя страдать, гребаная стерва, вот увидишь.
— Простите, — бормочу я, презирая себя за слабость.
Если бы я окончательно выжила из ума, я бы с радостью сказала бы ей, что она и только она виновата в том, что ее подозрения относительно нас с Люциусом полностью оправдались. В конце концов, если бы она не порезала тогда мои вены…
— Я разбил бокал, Грэйнджер, — холодно произносит Драко. — Убери. Сейчас же.
Сжимаю кулаки от злости, ногти больно впиваются в кожу.
— Так девушка все еще здесь?
Боже. Господи, я узнаю этот голос. Всего раз я слышала его, но уже никогда не смогу забыть.
Поворачиваю голову и вижу ее. Она сидит рядом с сестрой: полная противоположность последней в убеждениях и внешности. Идеально наманикюренными пальчиками она как бы лениво держит ножку бокала с вином, глядя на меня сверху вниз с ухмылкой на четко очерченных губах.
— К сожалению, да, — произносит Беллатрикс, одаривая меня ненавидящим взглядом. — Оказывается, от грязи довольно трудно избавиться.
Драко усмехается, а его мать продолжает сверлить меня ледяным взглядом.
— Точно, — коротко бросает она.
Улыбка Драко гаснет, он смотрит на меня так, словно я кусок дерьма.
И я именно так себя и чувствую. Нарцисса Малфой, может, и сторонница идеалов господства чистокровных над всеми остальными, а также великосветская снобка и просто заносчивая особа, но мне-то она ничего не сделала.
А я сплю с ее мужем.
Беллатрикс буравит меня взглядом.
— Делай то, что приказано, мерзкая дрянь! — шипит она.
Что? Ах, да, вино.
Поспешно подхожу к столу, промокая лужицу вина тряпкой, которой еще недавно терла пол. Нет, ну а чем еще вытирать, не моим же платьем?
Едва я принимаюсь за работу, Беллатрикс тут же теряет ко мне интерес и поворачивается к сестре, рассказывая о том, как некая Амелия Нотт набрала много лишних килограммов, что неудивительно, учитывая четыре беременности и тот факт, что ее муж изменяет ей с Лилиан Паркинсон, и это неправильно, потому что она вдвое моложе него, но Фернандо Нотт никогда не мог устоять перед соблазном. Беллатрикс знает об этом еще со времен первой войны и бла-бла-бла…
Сплетни в одно ухо влетают, в другое — вылетают. Ничего из этого для меня не важно. Мне просто нужно закончить свою работу, и я смогу убраться отсюда хоть к черту лысому, лишь бы подальше от идеальной жены Люциуса, его злобной свояченицы и мерзкого сынка.
— Я не разрешаю тебе уйти, Грэйнджер, — тихий шепот.
Я перестаю дышать и, подняв глаза, вижу перед собой Драко, который смотрит на меня убийственным взглядом.
Беллатрикс и Нарцисса не слышат его. Они слишком поглощены болтовней, слава Богу.
Опускаю глаза на стол, сосредотачиваясь на каплях вина на полированной деревянной поверхности. Я не должна слушать его. Не буду…
Но, как и
