И что же мне делать? Я не смогу скрывать это вечно.
Но и сказать ему… тоже не могу.
Может, притормозишь и подумаешь о том, что это, возможно, единственная вещь, которая может тебя спасти?
Спасти меня? Что-то не верится. Нет, он никогда не узнает. Да он убьет меня!
Он же говорил, что не убил бы тебя, если бы Волдеморт приказал ему. Так что же изменилось теперь?
Просто… из-за этого! Наверное, самый страшный его кошмар все-таки стал явью.
И пусть даже он не убьет меня сам, если узнает… нас обоих убьют, когда правда всплывет.
И что будешь делать? Ждать, пока они не узнают все раньше него? Он — твой единственный шанс на спасение.
Но как же он сможет нас вытащить? Он ни за что не покинет ряды армии Волдеморта, это совершенно точно. Так как же он собирается спасти нас на этот раз?
Он спасет тебя, Гермиона. Он всегда тебя спасает.
Но… с чего бы ему спасать меня, когда он узнает, что случилось?
Потому что ты единственная, кто когда-либо что-то для него значил.
Неправда. То, во что он верит, — для него весь мир.
И он отказался от всего этого ради тебя.
* * *Медленно обхожу стол, разливая вино в кубки и не поднимая глаз на тех, кому прислуживаю.
Уже насмотрелась, когда час назад мы с Роном вдвоем обслуживали их. Хватит! Если взгляну на них, они точно догадаются — у меня все на лице написано.
Украдкой бросаю взгляд на Рона, разливающего вино напротив. Он уже не злится так сильно, как в прошлый раз, когда мы изображали домовых эльфов на званом обеде Пожирателей смерти. Я бы даже сказала, он безразличен ко всему. Он устал бороться. Вся его ярость — это лишь напускное, чтобы справиться со всем, что происходит.
И это моя вина. Я виновата в том, что он сдался: он возлагал на меня такие надежды, а я его предала.
Опускаю голову, подавляя гложущее чувство вины.
Наполняю кубки. Один, второй, третий, четвертый, пятый…
Сердце пропускает удар, когда возле очередного кубка я вижу бледную ладонь с узкими длинными пальцами.
Задержав дыхание, осторожно наливаю вино.
Дыши. Дыши и не смотри на него.
Несмотря на дрожащие руки, мне удается не пролить ни капли.
Но я чувствую на себе взгляд: он наблюдает за мной.
По спине бегут мурашки, и, дабы отвлечься, я отворачиваюсь.
Эйвери сидит неподалеку от Люциуса и наблюдает, как тот не сводит с меня глаз…
Вдруг он переводит свои блекло-голубые глаза на меня.
Поспешно опускаю голову и перехожу к следующему кубку.
Но боковым зрением я вижу, что Люциус все еще смотрит на меня.
Отвернись, бога ради! Все смотрят на нас, все знают, нам ничего не удастся скрыть.
Минуту спустя мы с Роном встречаемся в конце стола и, обменявшись взглядами, возвращаемся к своей скамье у стены, где в тени нас никто не видит.
Какое-то время мы сидим в тишине, что не так уж и неловко, учитывая наши отношения в последнее время.
Что ж… может, это только мне так кажется. Может, Рону и не по себе находиться со мной в абсолютной тишине, но мне — нет. Если быть откровенной, я молчу, потому что у меня сил нет о чем-то болтать. Я так устала.
Ну, это неудивительно. Говорят, такое бывает…
— Как ты думаешь, когда все это закончится? — Больше всего на свете хочу заставить свои мысли замолчать.
Он грустно вздыхает.
— Скоро. Надеюсь. До рассвета-то они должны убраться восвояси, разве нет?
— Почему? — спрашиваю его, нахмурившись.
— Ну… — он смотрит на меня, — лодка. Она нужна им, чтобы переплыть озеро, так?
— Разве нельзя сделать это после рассвета?
Он отрицательно качает головой.
— Она появляется только ночью. Я думал, ты знаешь.
— Нет, — рассеянно отвечаю я. — Почему только ночью?
— Не знаю, — он задумчиво почесывает нос. — Я просто слышал, как Беллатрикс говорила об этом Долохову давным-давно, — внезапно его озаряет. — Должно быть, это для большей защиты. Лодку ведь труднее увидеть в темноте.
Обдумываю его слова и киваю. В них есть смысл, и потом… с чего бы Рону лгать мне? И кроме того, теперь понятно, почему я пересекала озеро только ночами и никогда не видела солнца. Я больше никогда не увижу солнце. Разве что только во сне.
— Забавно думать об этом, ты не находишь? — бормочет он, глядя на людей, сидящих за столом. — Думать о том, что они скоро поедут домой. У них же, наверное, у всех есть нормальная жизнь, помимо того, что они делают для Сама-Знаешь-Кого. Дом, семья, работа…
Он замолкает.
Тяжело думать об этом, но поток мыслей уже не остановить. Люди, с которым мы сражаемся, те, кто творит ужасные вещи во имя своего повелителя и по его приказам… у них могут быть вполне обычные жизни.
Оглядываю стол, пытаясь не задерживать взгляда на Люциусе. Боковым зрением вижу его светлые волосы, но не буду смотреть на него, не стану, не буду…
Глаза отказываются подчиняться мне, и я невольно начинаю его разглядывать.
Он все еще смотрит на меня. Макнейр сидит рядом с ним и что-то оживленно рассказывает, но он, кажется, совсем не слушает.
Как сказать ему? Знаю, что не должна молчать, но… с чего начать? Правда его уничтожит.
Уничтожит его, как он уничтожил тебя.
Провожу рукой по животу.
Люциус продолжает смотреть на меня со странной смесью жажды, голода и ненависти в глазах, и… Боже, это так опасно! Любой, едва взглянув на нас, сразу все поймет. Да у нас на лицах все написано.
Перевожу взгляд на Эйвери, который тоже пристально смотрит на меня, но в его глазах я ничего не могу прочесть — они пустые, словно он вообще смотрит сквозь меня, но это не так, и на губах его играет легкая усмешка.
От его вида кровь стынет в жилах, и я поспешно отдергиваю руку от живота.
— Ты в порядке, Гермиона?
Рон оказывается моей спасительной соломинкой: поворачиваюсь к нему лицом.
— Что такое? — шепчет он.
— Ничего, — голос дрожит. — Ничего.
Несколько секунд он смотрит на меня, а затем вновь поворачивается к столу.
— Беллатрикс выглядит не слишком радостной, — произносит он. — Взгляни на нее. Ставлю пять галлеонов, она собирается что-то выкинуть.
Проследив за его взглядом, вижу, что Беллатрикс смотрит то на Люциуса, то на меня, и в ее глазах полыхает ярость. Резко опускаю голову, чтобы не давать ей лишний повод для подозрений…
Лишний повод? Скоро у нее будет реальный повод подозревать.
О господи, что же делать?
— Скука! — каркает Беллатрикс, и наступает гробовая тишина.
— Иисусе, — тяжело выдыхает Рон, но мне почему-то не смешно: кто знает, что придет в голову этой чокнутой.
Окидываю взглядом стол: Драко хитро улыбается своей тете, Люциус наконец отвернулся от меня и обратил внимание на поднявшуюся со своего места и энергично вышагивающую по комнате Беллатрикс.
— Нашей компании для тебя недостаточно, Белла? —
