— Я не понимаю, — сделав несколько глубоких вдохов, продолжает он. — Я не… я не хочу умирать за тебя, потому что иначе я никогда больше тебя не увижу. Я хочу большего… хочу жить для тебя.
Я… боже мой, невыносимо слышать это. Я готова вот-вот взорваться или самовоспламениться. Во мне все кипит и бурлит, и…
Он глубоко вздыхает, закрыв глаза.
— Не говори со мной так, — в его голосе боль, но глаза горят ненавистью. — Я не вынесу этого. Знаешь, что со мной станет, когда ты уедешь? И последнее, что я буду помнить о тебе, эти слова…
В мгновение ока он оказывается передо мной, медленно протягивает руку и проводит кончиками пальцев по моему лицу, от виска к подбородку.
Его взгляд способен спалить меня заживо.
— Ты не представляешь, каково это — жить без тебя, — едва слышным шепотом произносит он.
У меня перехватывает дыхание, и я касаюсь его лица, ощущая тепло его кожи, легкую щетину, и он закрывает глаза, не в силах противостоять раздирающим его чувствам.
— Необязательно, чтобы так было, — шепчу я. — Ты ведь знаешь, что можешь пойти со мной.
Он качает головой, морщась, словно от невыносимой боли, и отворачивается от меня.
— Не могу, — выдавливает он. — Мы оба умрем, как ты не понимаешь? И…
Он колеблется.
— И… ребенок. Наш… — он глубоко вздыхает и резко выдыхает. — Наш ребенок. Ты говоришь, что пожертвуешь всем, лишь бы сохранить его, но все же ставишь под удар его жизнь, прося меня пойти с вами. Они убьют и нас, и нашего ребенка.
Комкаю пальцами подол юбки, но не собираюсь сдаваться. Ни за что! Потому что он сказал: «…наш ребенок». Не твой, но наш.
— Если я тебе небезразлична… — нерешительно начинаю я, буквально выталкивая из себя слова. — Если ты… если бы ты любил меня, ты был бы готов к риску, — судорожно вздыхаю и продолжаю. — Я готова. Так почему же ты не готов?
Он сжимает зубы и качает головой.
— Любовь? — низким голосом произносит он. — Любовь. Помню, как ты пыталась рассказать мне о любви. Какие слова ты использовала? Неудержимая, невыносимая и ужасная? Я часто задавался вопросом, почему ты так отчаянно борешься за то, что причиняет такую боль?
Во мне поднимается злость.
— Ну, тебе никогда не понять, — горько заключаю я.
Какое-то время он смотрит на меня с нечитаемым выражением.
— Я никогда не знал, как… — тихо начинает он. — Никогда…
— Ты и не пытался! — горячо шепчу я. — Не говори о том, что ты на это не способен, ведь ты ни разу не пытался!
— Дело не в том, что я не пытался любить! — кричит он в ответ. — С тех пор, как ты появилась в моей жизни, я пытаюсь просто не лю…
Он резко умолкает.
Тишина давит на нас мертвым грузом.
Смотрю на него, дыша поверхностно и неровно.
Он бледен, смертельно бледен, и его дыхание столь же прерывисто, как и мое.
Молчу, не решаясь говорить.
Голова трещит… в мыслях смешалось столько всего, чего я никак не могу понять и осознать, — это как вечность, существование Бога, черные дыры и прочие вещи, неподвластные человеческому сознанию.
И сердце… Боже, так больно.
Он на минуту закрывает глаза рукой, и я рада этому, потому что не знаю, как дальше выдержать его взгляд и не сойти с ума.
Мои мысли меня убивают.
Сглатываю ком в горле.
— Если бы у нас было время… — нерешительно начинаю я.
Он убирает руку от лица, медленно приближаясь ко мне.
— Оно есть у нас сейчас, — шепчет он, беря меня за руку.
— Что ты делаешь?
— Увидишь, — отвечает он, доставая из кармана порт-ключ. — Сад.
Мы словно переносимся в другой мир — туда, где у нас есть время на любовь.
Глава 44. Эдем
«Пусть схватят, пусть убьют –
Останусь я, коль этого ты хочешь…
Остаться легче мне, уйти — нет воли.
Пусть смерть — Джульетта хочет так!»*
— Уильям Шекспир, «Ромео и Джульетта» (*советская озвучка фильма Франко Дзефирелли)
«В последний раз спою тебе, а потом нам действительно нужно будет идти.
Ты была единственной правильной вещью, из всего, что я сделал». — Snow Patrol, Run
«Райский сад навек потерян…
Правда ль розы там пышней,
Чем в других садах? И тень,
Опустившаяся ночью,
Ярче звезд на небе? Впрочем,
Вряд ли кто-то точно знает,
О чем Ева вспоминает,
Почему грустит о Рае…» — Кристина Россетти, «Запоздалые мысли» (пер. — kama155)
Первое, что я чувствую, — трава.
Приподнимаю подол платья — совсем чуть-чуть — и разглядываю свои босые ступни, утопающие в прохладной зелени.
Щекотно…
Закрыв глаза, наслаждаюсь моментом.
— Грязнокровка? — он берет меня за руку.
Улыбаюсь, задыхаясь от переполняющих меня эмоций.
— Не думала, что когда-нибудь вновь почувствую траву под ногами, — в носу защипало от слез.
Он приподнимает мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя, и даже не видя, — мои глаза плотно закрыты, — я все равно чувствую, как он наклоняется ко мне, ближе и ближе; дыхание перехватывает, когда его губы касаются моей скулы, но он лишь целует меня в лоб и резко отстраняется.
По телу пробегает дрожь, Люциус отступает.
Открываю глаза и оглядываюсь вокруг, пытаясь приспособиться к темноте.
Пораженно вздыхаю, не в силах сдержаться. Никогда не видела подобной…
Красоты?
Это правда красиво?
Определенно, но также… слишком нереально. Это сложно объяснить, это нечто, во что сложно поверить… мы не совсем на открытом воздухе, и все же…
Не могу удержаться, чтобы не посмотреть вверх: хочется увидеть звезды и луну на иссиня-черном полотне неба. Ничего. Пустая чернота. Как мы с Роном и думали, мы находимся где-то под землей.
А как же свет, лунный свет — откуда он?
Он как будто исходит от развалин. Рон был прав… они напоминают маггловские старые развалины, но только из сияющего камня, чтобы хоть немного освещать это мрачное место.
Вздрагиваю, чувствуя легкое дуновение ветра, подхватывающего пожухлые листья со скамьи. Завороженно наблюдаю их танец в воздухе, пока спустя, кажется, целую вечность они не ложатся у наших ног.
Листья. Трава. Ветер. Ощущения, что я и не надеялась больше пережить.
Это слишком. В горле застрял ком, и я с трудом выговариваю:
— О, боже.
Мимолетный порыв ветра, звяканье колокольчиков, а затем…
Тишина.
Твое молчание — золото…
У меня перехватывает дыхание, и сердце сбивается с ритма.
Что это было?
Пытаюсь… ухватить…
Ничего… так о чем я думала?
Шорох листвы позади — Люциус подходит ближе.
— Что такое? — шепчет он.
Качаю головой, стряхивая наваждение.
— Ничего.
В немой тишине всматриваюсь в окружающую меня красоту, пытаясь разгадать этот спрятанный от всего мира рай.
— Когда здесь появился этот сад? — спрашиваю, не глядя на него.
Небольшая пауза.
— Не думаю, что кто-то из ныне живущих знает, — шепотом отвечает он. — Семейные легенды гласят, что сад появился здесь гораздо раньше, чем был возведен дом; некий сгусток магической энергии наполнял эту пещеру задолго
