Я умру здесь. Здесь, в этом доме, который принадлежал родителям Беллатрикс. В этой пещере под холмом на озере. И Рон умрет следом за мной. И это только моя вина. Никто не придет, чтобы спасти нас, и никто не сможет нам помочь.
Меня разрывает на части, и — черт побери! — я только хочу, чтобы весь этот кошмар закончился!
— Тогда чего вы ждете? — Я хватаю его за руку, в которой он держит нож, и направляю лезвие себе в грудь. — Почему бы вам не убить меня? Здесь и сейчас. Покончить со всем раз и навсегда. Ведь вы именно этого хотите, не так ли?
Его глаза сверкают, а потом он выворачивает свою руку из моей.
— Соблазнительная идея, но боюсь, я не могу ее сейчас осуществить. Я… мы еще не закончили с тобой. У нас имеются некоторые планы относительно тебя.
— Какие планы? — Загоняю накатившую панику в самый дальний угол. — Для чего еще я вам нужна?
— Не твое дело, — он направляет палочку на нож, и тот растворяется в воздухе. — Теперь, дабы закрепить урок, скажи мне, кто твои родители.
Вот сволочь! Но раз я все равно умру здесь, то почему я должна доставлять ублюдку удовольствие? Я не позволю ему играть со мной.
— Дэвид и Джейн Грэйнджеры.
— Нет! — выкрикивает он и ударяет меня по лицу. Сильно. Моя голова резко поворачивается вбок, и я прикладываю руку к щеке, подавляя предательские слезы.
— Почему вы так поступаете со мной? — тихо спрашиваю я, глядя на его застывшее выражение его лица.
Люциус ухмыляется.
— Думаю, ты знаешь, почему, — отвечает он. — Ты действительно думала, что тебе сойдет с рук вчерашний поступок?
Кажется, меня сейчас стошнит от ярости, охватившей меня.
— Вы думаете, что можно сравнивать то, что сделала я, с тем, что вы причинили мне? Действительно? — Слова потоком льются из меня. Я хочу, чтобы они причинили ему боль. Хочу ранить его глубоко и заставить истекать кровью. — Да я была бы в восторге, если бы одно ножевое ранение было всем, что вы сделали мне.
— Дело не в ране, — его лицо ожесточается. — Я видал вещи и похуже, чем эта жалкая попытка быть жестокой.
Мне почти хочется улыбнуться. Почти. Он может притворяться сколько угодно, но я видела боль в его глазах, когда вонзила в него нож.
— Это был очень смелый поступок, — продолжает он, повысив голос. — Маггла решилась напасть на меня! И это уже не в первый раз. Помнишь, как ты ударила меня в ответ в своей камере? Какое право ты имеешь поднимать на меня руку?
— А ПО КАКОМУ ПРАВУ ВЫ ТАК ПОСТУПАЕТЕ СО МНОЙ? — вспыхиваю я. И мне все равно. Я перешла черту уже давно. — А Рон? Что насчет него? Он чистокровный. Я думала, что это что-то значит для вас. Вы говорили, что пытаете только магглорожденных, но тогда почему вы причиняете боль и ему?
Слова уже готовы сорваться с его губ, но он останавливается и глубоко вздыхает прежде, чем ответить мне.
— Он и его семейка — предатели крови. Кроме того, его непроходимая тупость неимоверно раздражает меня.
Замолчи! Ты, злобный ублюдок, да что ты знаешь о нем?
Люциус, едва касаясь, проводит пальцем по моей щеке, насмешливо улыбаясь.
— Я правда не могу понять, что ты в нем нашла? Ты же умная девочка. Вряд ли я когда-нибудь узнаю, почему ты так хочешь тратить на него время.
Вот оно. Я взрываюсь.
— А на кого вы предлагаете мне его потратить? На кого-то вроде вас? Вы это имеете в виду?
Его рука резко опускается на мою щеку, и я захлопываю рот прежде, чем зайду еще дальше.
Зачем я это сказала?
Я… я не знаю.
Выражение его лица пугает меня до смерти: чистейшая и абсолютная ярость. Я еще никогда не видела его таким.
Заикаясь, я пытаюсь как-то исправить ситуацию.
— Простите… я вовсе не имела в виду…
Он прикладывает палец к моим губам, заставляя замолчать.
И теперь он улыбается, и эта едва заметная улыбка вкупе с нахмуренным взглядом выглядит также опасно, как и его ярость.
— Тихо, — шепчет он, убирая палец с моих губ и обнимая меня другой рукой за талию. — Тихо, моя маленькая грязнокровка. — Его пальцы сильнее сжимают мою талию, и сквозь одежду я чувствую тепло его руки на своей спине. — Теперь…
Он резко притягивает меня ближе к себе.
Нет…
Я поворачиваюсь, чтобы сбежать, но он в мгновение ока хватает меня и прижимает к стене.
Я в ловушке. Между ним и холодным камнем.
В безвыходном положении…
Когда-то меня бы это рассмешило.
Он лениво смотрит на меня, но в его взгляде сквозит опасность, а глаза холодны, как лед. Мне это не нравится. Определенно.
— Пожалуйста, простите…
— Шшш… — Люциус мягко проводит рукой по моей щеке и зарывается пальцами в волосы.
— Теперь, касательно того, о чем ты говорила…
Его голос низкий. Слишком низкий. Он прижимается бедрами к моим, и внутри меня все стягивается в тугой узел, когда его пальцы глубже зарываются в мои волосы. Так близко. О, Боже! Что я наделала?! К чему это приведет? Я думала, что это мне не грозит.
Правда?
Я… я не знаю.
Думаю, я все же должна была знать, чем все это может закончиться. Он имеет надо мной неограниченную власть. Во всех отношениях…
Во всех, кроме этого.
Его пальцы мягко ложатся мне на затылок, и весь мир вокруг перестает существовать. Есть только он, прижимающий меня к стене. Я пытаюсь оттолкнуть его кулаками в грудь, но тщетно. И я вижу только его лицо. Бледное, аристократичное лицо, усмешку на его губах и холодные серые глаза.
Люциус склоняется ко мне, и я забываю, как дышать…
Не могу думать…
Просто… закрываю глаза…
И в этот миг он сильно хватает меня за волосы, поворачивая мою голову вбок, и ударяет меня о стену.
Голова будто раскалывается на миллион маленьких кусочков. Черт! Вот дерьмо! Это так больно, что из головы мигом улетучиваются все мысли. О, господибожемой!
Но ему все равно. Не выпуская моих волос, он яростно шепчет мне на ухо.
— Как ты посмела даже предположить, что я когда-либо рассматривал такой поворот событий? Ты правда думала, что я буду марать руки о грязнокровку, а особенно о тебя… тебя! Ради Бога, да ты только посмотри на себя! Я скорее спрыгну со скалы, чем коснусь такой мерзости, как ты. Тебе ясно?
Я тихо всхлипываю, глаза наполняются слезами от боли, гнева и унижения. И я едва могу говорить, поэтому не отвечаю ему. Он сильнее прижимается ко мне, сжимая в кулак мои волосы. Из горла вырывается всхлип.
— Я спрашиваю, тебе все ясно?
— Да, — едва
