Поворачиваюсь. Он может смотреть… на всё…
— Не задавай вопросов.
Как скажете.
— Залезай в ванну.
Сажусь на борт ванны и опускаю ноги в воду, постепенно погружаясь глубже. Тепло. Пожалуйста, прошу, не оставляйте меня, не останавливайтесь…
Ощущение тепла и счастья покидают меня.
Слишком поздно приходит осознание, что отныне я чувствую лишь тепло воды, сомкнувшейся у моей талии.
Вскидываю руки, прикрывая выставленную напоказ грудь, и благодарю Бога, что вода скрывает нижнюю часть моего тела. Едва удерживаю навернувшиеся слезы.
Со скучающим выражением лица он смотрит на меня так, как будто пытается проникнуть сквозь щит, что я воздвигла вокруг себя и вытащить наружу всю боль и унижение, скрывающиеся внутри.
Лицо заливает краска, потому что — о, Боже! — я голая, а он стоит и смотрит на меня!
И я не могу укрыться от его взгляда.
Это невыносимо!
Он ухмыляется.
— Ну, это ведь было не сложно?
Чертов…
Наконец, я нахожусь, что ответить…
— Скотина! — Шепчу я. — Как вы посмели заставить меня..? И это после того, что случилось вчера!
Поднадоевшая ухмылка вмиг слетает с его лица.
— Ты же сказала, что ничего не было.
— А ничего и не было, — быстро говорю я. — Ничего серьезного…
— Тогда прекрати жаловаться! — Он в раздражении возводит глаза к потолку.
— Перестать жаловаться? — С недоверием переспрашиваю его, сильнее обхватывая себя руками. Вот козел! — Да я от страха всю ночь глаз не сомкнула! Он домогался меня, а вы просто говорите, что я должна прекратить жаловаться?!
Его лицо потемнело от гнева, и когда он заговорил, то сделал вид, что не слышал моей тирады.
— Ты собираешься мыться, или я вновь должен применить Империо?
Но… как я могу сделать это под его пристальным взглядом?
Он опять ухмыляется.
— Можешь отвернуться, если хочешь, — произносит он. — Меня это устроит.
Резко отворачиваюсь, чтобы не дать ему увидеть блестящие от слез глаза.
Не слушай. Это просто слова. Пустые, бессмысленные звуки.
Тогда почему так больно? Почему каждое его слово причиняет боль?
Окунувшись в воду, намыливаю себя, спиной чувствуя его взгляд. Что за игру он затеял? Зачем ему смотреть, как я моюсь?
Неважно. Ты должна пройти через это. Сегодня ты должна выжить. Сфокусируйся на этой мысли.
До завтра, потому что завтра ты тоже должна будешь остаться в живых…
И послезавтра…
Растираю мыло по телу и волосам, а потом ополаскиваюсь водой, смывая пену. Выныриваю из теплой воды, мокрые волосы тяжелым полотном ложатся на спину, и слегка поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.
Ничто не выдает его мыслей.
— Отлично, — кивает он. — Вытирайся и проходи в комнату, — развернувшись, он выходит из ванной, оставив дверь открытой.
Выскакиваю из ванны и срываю полотенце, висящее на крючке, быстро вытираюсь им и выжимаю мокрые волосы, а потом оборачиваю вокруг себя, стараясь прикрыться насколько возможно. Осторожно выхожу из ванной комнаты. Он там. Стоит, прислонившись к стене. Он направляет палочку на меня, и я вздрагиваю, но он лишь заклинанием высушивает мои волосы.
— Зачем все это? — Тихо спрашиваю я. — К чему вы меня готовите?
Молча, он делает еще один взмах палочкой, и в воздухе появляется белая материя. Он ловит ее на лету и протягивает мне.
— Надень это, — отрывисто бросает он.
Расправляю материал, который оказывается длинным белым льняным платьем.
— Пожалуйста, — начинаю я дрожащим голосом.
— Нет, — обрывает меня Люциус. — Ты не можешь уединиться. Пора бы уже повзрослеть и вести себя соответственно.
Резко поворачиваюсь к нему спиной, закусив губу. Полотенце падает на пол, и я по мере возможности быстро натягиваю платье через голову. Оно сидит так же хорошо, как и то, зеленое, но это — иного покроя. Идеально белое с длинными рукавами и подолом, достающим до пола. Кажется, что-то похожее носили в средние века.
Поворачиваюсь к нему лицом. Он удовлетворенно улыбается, оглядывая меня с ног до головы.
— Идеально, — шепчет он. — Ты выглядишь прекрасно. Как мученица. Невинная, маленькая мученица.
Недоуменно моргаю.
Мученица?
Так, спокойно, без паники. Они не могут… Без паники!
— Что вы собираетесь со мной сделать? — Сил едва хватает на тихий шепот.
Усмехнувшись, он берет гребень с моего ночного столика.
— Причешись, — он протягивает его мне. — С этой твоей гривой ты выглядела, как страшилище, и в лучшие времена, не говоря уже о сегодняшнем положении дел. Когда ты в последний раз причесывалась?
Я с громким стуком кладу гребень обратно на столик.
— Нет, до тех пор, пока вы не скажете мне, что происходит! — Я с вызовом смотрю в его холодные серые глаза.
Одна его бровь ползет вверх, а на лице все та же издевательская усмешка.
— Почему бы тебе не присесть и не причесаться? — Он указывает на стул. — Если ты сядешь, то я расскажу тебе обо всех наших планах на сегодня.
Не отрывая взгляда от его лица, я опускаюсь на стул и смотрю в зеркало. А потом беру гребень и начинаю распутывать колтуны в волосах.
— Темный Лорд хочет видеть тебя. Он просил меня доставить тебя в его штаб-квартиру.
Мое сердце пропускает удары. Гребень выскальзывает из руки и с грохотом падает на стол.
— Ч-что? — Шепот срывается с губ, и в отражении я вижу, как он приближается, становясь у меня за спиной. По его улыбке видно, что его забавляет моя реакция и ситуация в целом.
— Думаю, ты хорошо меня слышала.
— Но…
Я знаю, зачем он хочет меня видеть. Он все же решил использовать меня, чтобы добраться до Гарри. А иначе, зачем еще я ему понадобилась?! Я уже рассказала им все, что они хотели узнать.
Люциус усмехается.
— Но… что?
Глубоко вздыхаю.
— Зачем? — Даже зная ответ, я все равно задаю вопрос. — Почему он хочет меня видеть?
— Думаю, ты знаешь, зачем. Разве ты никогда не думала о том, почему мы до сих пор не убили тебя?
Внутри все холодеет, и мне трудно дышать.
— Ладно. Значит, вы все-таки собираетесь использовать нас, чтобы добраться до Гарри…
— Нас? — Насмешливо переспрашивает он. — О, ты думаешь, что мы используем и Уизли тоже? Боюсь, что нет. Видишь ли, его родителям вряд ли понравится, если мы убьем их сына после того, как пообещали не делать этого в обмен на их преданность.
Слава Богу, Рон хотя бы в безопасности. Спасибо, Боже! Спасибо!
Но… убить?
Я не дышу. Я не думаю. Меня бросает то в жар, то в холод, и я начинаю трястись, как в лихорадке.
Я не хочу умирать! Не сейчас. Я не готова!
Вчера ночью ты пела по-другому.
С дрожью в коленях я заставляю себя подняться и поворачиваюсь к Люциусу, чтобы посмотреть на него. Он намного ближе, чем я думала.
— Так, — неуверенно начинаю я, глядя на его ухмыляющееся лицо, — теперь все закончится, да? Вы собираетесь убить меня, чтобы заполучить Гарри. Ну, по крайней мере, вы, наконец-то, избавитесь от меня.
Его губы сжимаются в тонкую линию, но он молчит.
— Тем не менее, это вам ничего не даст. Моя смерть лишь еще больше очернит вас в глазах общественности, и люди возненавидят вас сильнее, — несмотря на то, что я
