Он явно наслаждается этой нашей словесной перепалкой, собственно, как и всеми предыдущими.
— Ах, моя маленькая грязнокровка, — он проводит пальцем по моей щеке. — Твое предположение в корне неверно. Никто не вспомнит о тебе. Они все забудут. Ты станешь просто еще одним именем в длинном списке тех, кто отдаст свою жизнь, пытаясь противиться нам.
Стальные тиски сжимают мое сердце. Я ненавижу, когда он так прикасается ко мне. Это почти то же самое, как если бы он пытал меня. И меня это ужасно пугает, потому что мне должно быть противно, но, несмотря на жгучую ненависть, любое прикосновение, не несущее насилия и ненависти, значит для меня очень много, и я… я ненавижу это ощущение!
Не хочу, чтобы он прикасался ко мне!
— Это ничего вам не даст, — зло бросаю я. — Люди будут ненавидеть вас за это…
— Ну, и пусть ненавидят, — улыбка на его лице поистине дьявольская. — Какая разница, ненавидят или нет, пока они нас боятся? Всеобщая любовь и уважение, конечно, хорошо, но страх намного действеннее, когда встает вопрос о подчинении и контроле, тебе так не кажется?
Боже, пожалуйста. Я не хочу умирать!
— Во всяком случае, — он убирает руку от моей щеки, — мы не собираемся убивать тебя сегодня, как ни странно.
Что?
Сердце наполняется надеждой, и дыхание постепенно выравнивается. Он усмехается, как будто знает, что я чувствую.
— Только не говори мне, что тебя это удивляет. Конечно же, мы не убьем тебя до тех пор, пока Поттер не будет валяться мертвым у ног Лорда. С нашей стороны непростительно разбрасываться пленниками. Ты слишком ценный заложник.
Зарождающаяся было надежда лопается, как мыльный пузырь.
Но я не покажу ему свои страх и боль. Подражая его манере, я говорю жестко и с ледяными нотками в голосе:
— И как именно вы хотите использовать меня, чтобы заполучить Гарри? — Я издаю легкий смешок. — Вы не знаете, где он. И вам придется раскрыть свое местоположение, если вы хотите, чтобы он попытался спасти меня. И вы, правда, думаете, что он не появится в мгновение ока с половиной Ордена на хвосте, как только вы сдадите наше местонахождение?
Я победно улыбаюсь, но он лишь вновь усмехается и убирает локон волос с моего лица.
— Мы уже все продумали, мы же не идиоты. И не разыгрывай из себя хладнокровного стратега, грязнокровка, — тебе это не идет, — он опускает руку вниз и хватает меня за запястье. — А сейчас идем, Темный Лорд ждет.
Мне удается вырваться, но он снова стальной хваткой сжимает мое запястье, и я продолжаю вырываться. Да, пусть он горит в аду, если думает, что я собираюсь идти с ним к Волдеморту и помогать им в поимке Гарри! Я пытаюсь лягнуть его, но промахиваюсь, и это лишь смешит его. Отвали, чертов ублюдок!
Стараюсь разжать его пальцы, вцепившиеся в мою руку, но тщетно. Такое получилось лишь однажды, когда я… Ни минуты не думая, я подношу наши сцепленные руки к лицу и впиваюсь зубами в его пальцы, тут же чувствуя, как его другая рука больно хватает меня за волосы и с силой тянет в сторону.
— Не смей, убогое создание! — Шипит он, ударяя меня по лицу. Место удара неимоверно жжет. С криком я падаю на пол, в ушах звенит.
— Только посмей еще раз выкинуть подобное, глупая девчонка, — ледяным тоном произносит он. Вскидываю голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Холодные, безжалостные, жесткие. — У меня нет времени играть в эти игры.
— Почему вы так поступаете? — Мой голос ломается, и я падаю на колени. — Почему обращаетесь со мной так? Вчера вы спасли мне жизнь, защитили от Долохова…
— И я, кажется, уже объяснил свое поведение, — в его голосе металл, но я не могу остановиться.
— О, да, и это служит вам хорошим прикрытием, — яростно выплевываю я. — В вас еще осталось сострадание, но вы прячете его за маской лицемерия. Я хочу, чтобы вы сказали мне одну вещь — по крайней мере, вы должны сказать.
Он выжидательно молчит, и я продолжаю:
— Почему вы так стыдитесь своей жалости ко мне?
Его лицо белеет от ярости, и он направляет на меня волшебную палочку.
— Я. Не. Жалею. Тебя! — Каждое его слово сопровождается ударами невидимого кнута по моей спине. Это больно жжет. С криком припадаю к стене, тяжело дыша, и сквозь слезы смотрю на него.
Но его лицо не выражает ни жалости, ни милосердия. Я была такой идиоткой, предположив, что он может быть другим. Он был прав — я глупая. Только полная дура могла поверить, что он заботится обо мне.
— Я не хочу больше тратить время впустую, выслушивая твои гневные вопли, — тихо говорит он. — У меня есть дело, и я не могу заставлять Темного Лорда ждать. И ты тоже. Ступефай!
Чувствую порыв ветра, который едва не сбивает меня с ног. Последнее, что я вижу перед тем, как потерять сознание, — красный луч, стремительно приближающийся ко мне.
* * *Темнота медленно отступает.
Что-то… мои запястья… не могу пошевелить ими. О!
Открываю глаза, но вокруг все плывет, и я несколько раз моргаю…
Одно мое запястье привязано к доске за моей спиной. Веревка больно впивается в кожу, и я судорожно вздыхаю.
— Наконец-то, ты очнулась, — Люциус усмехнулся, туго затягивая последний узел.
Наконец-то? Как долго я была без сознания?
Поворачиваю голову, чтобы посмотреть на другую руку, но она тоже прочно привязана к доске по другую сторону от меня. Пытаюсь пошевелить ногой, но тщетно. Ноги тоже связаны.
Ну, ты хотя бы стоишь на ногах.
И какой от этого прок? С таким же успехом я могла бы лежать: пока я связана, особой разницы нет.
Окружающая обстановка напоминает мрачные готические залы. Комната практически пуста, за исключением кресла, стоящего прямо передо мной.
Трон. Боже мой, это трон!
Меня сотрясает дрожь, и Люциус чувствует это. Его брови ползут вверх, пока он проверяет крепость пут, а потом он поднимает голову и смотрит на меня с легкой улыбкой.
— Полагаю, твоя природная гиперлюбознательность подстегивает тебя задать мне пару вопросов?
— Где мы? — Все еще дрожа, спрашиваю я.
Он скалится.
— Не имеет значения где мы. Важно — с кем мы здесь встретимся. И ты уже знаешь, с кем.
Нет.
Дергаю руками и ногами, но веревки крепко держат меня.
— Узлы поддерживаются магией, грязнокровка, — он усмехается и проводит пальцами вдоль веревок. — Свирепый дракон и тот не смог бы освободиться.
Я подавляю всхлип и прислоняюсь обратно к доске с крайним смирением и покорностью.
— Так, так, так, — его голос так и истекает злобой. — Вы все же порядком подрастеряли свой боевой запал, мисс Грэйнджер. Какое… разочарование. А я так хотел
