— Я видела гибель Глеба.
Дочь Леопольда Гроттера прикрыла на мгновение глаза, пытаясь справиться с эмоциями, собрать в кучу разбегающиеся мысли.
— И причиной… причиной была я?
— Всему, что делал и делает Глеб, есть и была лишь одна причина — ты, Таня, — вздохнула Жанна. — Первая часть увиденного мной сбылась: Глеб был ранен осколком косы Смерти, побывал в Тартаре, потерял магию и даже самого себя. В каком-то смысле это можно назвать гибелью. Но также я увидела другое: судьба Глеба навсегда связана с тобой, независимо от твоих и его желаний. Как и твоя собственная… навсегда связана с ним.
Таня покачала головой, нахмурилась:
— Нет, ты… ты ошибаешься. Я невеста Ваньки, мы уже много лет вместе.
— Разве я сказала, что вы с Глебом непременно станете любовниками? — резонно заметила Жанна. — Ты невнимательно слушаешь: неважно, кто станет твоим мужем, или от кого ты родишь детей — Глеб всегда будет присутствовать в твоей жизни. Раз за разом судьба будет сталкивать вас. И до Ивана, и после него — всегда был и всегда будет Глеб. Ваши жизни так тесно сплелись, так плотно закрутились, что разорвать этот узел не силах уже даже вы сами.
У Тани кружилась голова. Выходит, что много лет назад мальчик, в котором кипели страсти, увидел её в чане ведьмы, и этим раз и навсегда изменил векторы их судеб. Она высказала это предположение вслух, наблюдая, как лицо Жанны расплывается в грустной улыбке.
— Отчасти так и есть. Понимаешь, любовь Глеба — особая любовь. Её нельзя игнорировать, нельзя оставаться к ней равнодушной. Мне ли не знать… Я ведь завидовала тебе, Таня, — тихо призналась Аббатикова. — Та детская любовь-привязанность, что я испытывала к нему, выросла вместе со мной, и постепенно я свыклась с тем, что его собственное сердце никогда не будет принадлежать мне. Но это не уберегло меня от зависти. Прости меня за это. Сейчас всё прошло, и я давно со всем смирилась, однако свет, которым зажигаются твои глаза при упоминании имени Глеба, мне хорошо знаком: мои глаза уже много лет горят точно так же.
— Что ты хочешь сказать? — спросила Таня, поразившись хрипу собственного голоса.
Новый раскат грома сотряс небо. Стены замка дрогнули. По экрану зудильника вновь прошла рябь, и изображение Жанны стало мерцать, исчезая.
— Думаю, ты и сама прекрасно понимаешь, что это значит, — сквозь помехи донеслось до Тани. — Все понимают, осталось лишь признаться самой себе…
С новым ударом грома связь прервалась. Таня сидела на полу, прислонившись спиной к кровати. Крупные капли забарабанили по окнам, врезаясь в крошащиеся от времени стены Тибидохса. Из парка потянуло влажной землёй, после нескольких дней засухи напоенной живительной влагой. Тяжелые капли разбивались о листья парковых деревьев. Воздух, насыщенный озоном, пьянил, как молодое вино.
Девушка задыхалась. Во влажной духоте комнаты она воскрешала картинки из прошлого, свои эмоции и мысли. Было ли ей когда-нибудь плевать? Нет. Всё, что угодно, но равнодушия к Глебу в её сердце не было никогда. Возможно ли, что теперь все противоречивые чувства, что он будил в ней, соединились, превратившись во что-то иное?
Она не впервые услышала о гибели Глеба. Не впервые эти слова кольнули её затаённой болью. Но впервые после них всё потеряло краски.
Таня в отчаянии ударила кулаком по полу. Проклятый, проклятый Бейбарсов! Чёртов Бейбарсов! Неужели он всё-таки добился своего, и она…
…она разрывалась на части от боли, задыхалась от нежности, от желания. Она плакала. Цеплялась за свои худые плечи и плакала, плакала, плакала. Как он был ей нужен! Будто вся нужда, которую он испытывал к ней тогда, спустя годы перешла к Тане. Он заразил её этой нуждой.
Их всегда что-то разделяло. Чужие судьбы, непредвиденные события. Огненная полоса в Зале Двух Стихий. Танино упрямство, жестокость Глеба.
Её футболка была влажной. Её ресницы, промокшие от слёз. Её пальцы, которыми она ласкала себя, думая о мягких чёрных волосах, которые перебирала когда-то.
А летняя гроза всё бушевала за окном, внося ещё большее смятение в её и без того запутанные эмоции.
И земля тоже была влажной, мягкой, тёплой.
Комментарий к 11. Влажность
* Очевидное не нуждается в доказательстве.
========== 12. Царство гнева ==========
***
Любовь моя! Ты нож в руке зажала,
Но от тебя мне даже смерть сладка,
И я умру, целуя сталь кинжала.
(Хоакин Лоренсо Луасес)
***
Гордые оба — знаю.
Вместе — как на войне.
Только — усмешка злая —
выбора просто нет:
С новыми — не забыться,
Новых — не полюбить.
Мне без тебя не сбыться.
Мне без тебя не быть.
Сколько ни будь с другими
Да ни дразни судьбу —
Вот оно — твое имя,
Словно клеймо на лбу.
(Вера Полозкова)
Наутилус Помпилиус — Зверь
Перекрёсток — Пожары и дожди
Би-2 — Её глаза
***
— Кто учил тебя так сражаться? Своей горячностью ты только даёшь сопернику преимущество! А ведь это всего лишь морок!
Глеб, тяжело дыша, поднялся на ноги. В голове что-то неприятно пульсировало, ушибленные рёбра саднили, наливаясь синяками. «Всего лишь морок», выглядевший, как здоровенный детина, уже принял боевую стойку, сжимая в руках огромный двуручный меч, и явно готовился вновь напасть на бывшего некромага.
Эта тренировка оказалась самой выматывающей за последнюю неделю. Они находились в Битвенном зале уже больше четырёх часов, где Сарданапал учил его тому, что полагаться на одно лишь кольцо — значит заведомо проиграть битву. Глеб прежде немного владел холодным оружием, однако ему никогда прежде не приходилось применять его наравне с заклинаниями.
— Давай ещё раз! — непоколебимо изрёк академик. — Представь, что защищаешь не себя, представь, что опасность грозит кому-то другому.
Подняв голову, чтобы размять затёкшую шею, Глеб увидел потемневшие от времени деревянные балки потолка, терявшегося в вышине. По спине и вискам ручьями струился пот, разбитая губа ныла. Глубоко вдохнув, мужчина собрался с мыслями и сжал длинный кинжал с широким, острым лезвием. Он воскресил в себе ярость всех драк и битв, в которых ему довелось побывать. Зазвенели напряжённые, усталые мышцы, исчезла из глаз пелена боли.
Морок напротив поиграл огромными бицепсами. Бейбарсов подобрался, когда детина бросился на него. Резко поднырнув под руку со вскинутым мечом, он ушёл от прямого удара и, отступив, полоснул противника по спине. Тот развернулся, открыв рот в беззвучном крике, и вновь атаковал.
Глеб ещё не успел достаточно разорвать дистанцию. Поняв, что морок слишком близко и неудачно стоит для того, чтобы моментально нанести ему удар,
