— Надо детское ведерко взять, емкостью со стопку. А то не выдержит доска, — заметил третий.
— В принципе, разумно, — согласился первый рабочий, видимо, главный в бригаде. — В тексте не оговаривается, каких размеров было то ведро.
— Надо обруч в бочке расклепывать, — скуксился второй.
— Лучше просто одну доску подпилить, а то вся бочка к чертям развалится, — внес рацуху третий.
— Почему бы просто не исправить в слове «котилось» «о» на «а»? — спросила Геральтина, возвращаясь к первому предложению опуса неизвестного автора.
— Невозможно. Это нанесет жестокую травму ранимой детской душе йунного аффтара.
— Ну и что? — не поняла Геральтина.
— Ну и нельзя! — парировали рабочие.
— Да почему нельзя-то?
— Не, ты хочешь, чтоб мы по миру пошли? — возмутился тот самый образованный рабочий.
— А вы-то тут при чем?
— А при том, что без нашего участия миры, которые придумывают и описывают ЙА, существовать не могут. А так, ты только посмотри, что за красота: мужики при деле, работа кипит…
— Да уж, вижу я, как она у вас кипит, — хмыкнула Геральтина, окинув взглядом столешницу, на которой были уложены в причудливую фигуру костяшки домино. — И слышу, — добавила она.
Неизвестно, что собирался ответить ей рабочий, потому что на горизонте появился еще один обитатель этого странного мира. Это был довольно пухлый низенький мужчина, бегущий по полю со всей возможной скоростью, на которую только были способны его коротенькие ножки, размахивающий руками и традиционно матерящийся.
— Ну, что я вам говорил, — обратился к подельникам первый рабочий. — Дождались? Вон, Михалыч бежит — земля дрожит. Ща начнет нудеть.
— А мы его — на хуй, — дружным дуэтом заявили доминошники. — А будет рот раскрывать, скажем, что сваливаем, и пусть сам въебывает.
После этой сакраментальной фразы трое мужчин и Геральтина уже в молчании ожидали, пока вопящий Михалыч добежит до них и озвучит таки причину своего возмущения.
— Так и знал! Сидите, хуи валяете, — это было первое, что они услышали, когда Михалычу наконец удалось добраться до места и немного отдышаться.
— Дык коза не котится, — пожали плечами все трое. — Чё делать-то? Вот, сидим, ждем.
— Почему солнце не докрашено? — сурово вопросил Михалыч, проигнорировав тот факт, что овцу назвали козой.
— Краска малиновая кончилась, — флегматично заявил один из доминошников.
— Как она могла кончиться, если вам было отпущено по смете ровно столько, чтобы хватило на диск диаметром 3 метра… Пропили?
— Михалы-ыч! — укоризненно протянул первый рабочий. — Чё наговариваешь зря на ребят? Как стекло трезвы, сам же видишь.
— Значит загнали кому-то левому.
— Слушай, ты если по делу пришел, так говори, а если морали нам тут читать собрался, так мы тоже сейчас раз-два, манатки собрали — и только нас тут и видали.
— Ладно-ладно. Ваша смена запускала над Хогвардсом Матку Темного Лорда?
— А чё случилось? — насторожились мужики.
— Чё-чё? Известно чё! Навернулась! Расхуячила пол-Хогвардса к ебене матери!
— Я те говорил, на проволочный трос надо было крепить, — сказал один доминошник другому.
— Надо было, так мы ж его… Она вроде легкая была, — второй доминошник смущенно заковырял землю носком сапога.
— Не, Михалыч, какие претензии к нам? — вступил в разговор бригадир.
— Хогвардсу пиздец! А кроме этого, никаких.
— Так все правильно, все так и должно быть. Это ж происки Воландемортыча, верно-нет? Его же Матка этот рассадник мажьих знаний развалила?
— Ну-у, да. Его, — вынужден был согласиться Михалыч.
— И что? Все по канону! А, мужики?
— Ну да, так и было задумано, — дружно согласились доминошники.
— Да ни хрена не так, — махнул рукой Михалыч. — Хотя, какая теперь разница, что там задумали эти демиурги хреновы, по-любому всех обитателей раздавило нахрен.
— Во беда-то, — фыркнул бригадир. — Да мы еще дойти до руин Хогвардса не успеем, а эти йунные дарования уже новых Поттеров со Снэйпами и прочих Гарридрак настрочат, еще более дурацких, чем были эти.
— Ладно, бросайте вашу козу и недокрашенное солнце, пошли Хогвардс из руин поднимать, — скомандовал Михалыч. — А это кто? — он все-таки обратил внимание на Геральтину. — Наконец-то чертежницу прислали? Чё-то какая-то она молодая. Студентка? Практикантка?
— Ага, — кивнула Геральтина, в первый момент даже слегка растерявшись.
— Ну ладно, лучше такая, чем никакой.
Доминошники не спеша потянулись собирать свои вещи.
— Вы поторапливайтесь! — решил подогнать их Михалыч.
— А куда спешить-то? — недовольно откликнулся один. — Школы-то все одно уже нет.
— Во-во, — подхватил другой. — А нам за скорость не приплачивают.
— Можно все-таки поподробнее узнать, что это за мир ЙА такой? И почему этот ваш Михалыч принял меня за чертежницу? — тихонько спросила Геральтина у бригадира, который казался ей самым адекватным из всей этой братии.
— Это место, где воплощаются фантазии йунных аффтаров. Раньше они лепили свои недомиры где попало, все ходили и об эти недоделки спотыкались. А когда от их «полотен» уже ступить стало некуда: как только ногу поставишь, тут сразу и вделаешься… В общем, решили выделить под то, что выходит из-под их пера отдельное место — запихали весь этот хлам на самые задворки миров, типа пусть самовыражовываются, как хотят. А чтобы этому самовыражению придать хотя бы видимость воплощения, наняли нас. Потому что ты же видишь, что эти твАрцы ваяют: планеты и звезды овец рожают, у бочек развиты хватательные рефлексы, над Хогвардсами летают Матки Лорда отдельно от самого Лорда… И это еще не самое дурацкое, что мы тут видели.
— Кошмар какой-то, — возмутилась Геральтина. — И почему это терпят?
— Потому что таковы правила: слову — место и букве — место. Что написано пером, не вырубишь топором. Вот написал какой-то йаха, что над Хогвардсом реяла матка Темного Лорда — и все, матка. Бедняга Волан де Морт куда только ни жаловался, пытался доказывать, что на самом деле это не маТка, а маСка (кстати, аффтар действительно маску имел в виду, у него просто в текст, как говорится, всралась очепятка), орал, как потерпевший, что он мужчина, и у него чисто физически никакой матки быть не может. Ничего не помогло. Жалобу, конечно, рассмотрели, Волан де Морту сказали, что нечего кипеж поднимать из-за пустяков: никаких законов природы, которые касались бы внутреннего строения волшебника, аффтар не нарушил, не может у Темного Лорда быть матки, так у него ее и нет — она над Хогвардсом реет себе спокойненько на радость Гарри Поттеру. А вообще, скажу тебе по секрету, в это кубло никто предпочитает не соваться, потому что тут такого понакручено и понамешано, что сам черт не разберет: и всякие геты с дженами, и слэши с яоями, и кинки-шминки, и ангсты-шмангсты, и чего тут только нет. Этот, вон, который про малиновое солнце, легким росчерком пера в одно предложение замутил намек на секс звезды с животным с последующей звездной беременностью.
— А выбраться-то отсюда как-нибудь можно? — спросила Геральтина, которую вовсе не привлекали
