– Нет. Князю.
После решения главного вопроса на берегу началось движение. Во-первых, освободили рабов. Таковых было сорок два человека обоего пола. Им предложено было также добраться до княжества. Там была обещана помощь, и потом можно было уйти в родные селения. Кто имел желание, могли остаться в княжестве. Медики, закрепленные за бригадами, строившими канал, оказали помощь как бывшим рабам, так и раненым викингам. Во-вторых, вечером состоялась тризна по погибшим воинам. Драккар в честь хевдинга Эйрика Меднолицего решением хирдманов сжигать не стали – обошлись ритуальным костром. А наутро совместными усилиями викингов и строителей начали готовить драккары к перетаскиванию в Вязьму. Чтибор прекрасно понимал, что особенно они и не нужны, но вряд ли это можно было объяснить хирду сейчас. Корабль для них – самая большая ценность.
Через неделю на верность княжеству присягнули семьдесят три викинга. Хевдингом все же был избран Трюггви Хитрый. Который напрямую подчинялся Чтибору.
После одного такого насыщенного дня Фомичев вошел в свой модуль и остановился у порога, забыв закрыть дверь. За обеденным столом сидела Лиза, а напротив нее Раса и Линас. Пили чай. С плюшками. Особую пикантность картине придавал большой живот Лизы и поменьше животы вдовушек.
– Здравствуйте, девочки! – слоган из анекдота вылетел из Фомичева автоматически. Лиза осталась сидеть, злорадно улыбаясь, а Раса и Линас встали и поклонились Фомичеву.
– Э-э-э… – начал было Фомичев, но его прервала Лиза:
– Сережа! Закрой дверь. И садись за стол.
– А-а-а… сейчас. Руки помою, – произнес приходящий в себя Фомичев. Не то чтобы он испугался, но как-то все неожиданно. Знал, что рано или поздно все станет известно, даже собирался рассказать Лизе, но все было не с руки. Все дела, дела!
Тем не менее, пока мыл и вытирал руки, успокоился. Сел за стол, и тут же Лиза налила ему чай в его чашку, Раса положила к чаю сдобную булку, а Линас пододвинула блюдце с медом. Фомичев только крякнул. Потом отодвинул чай и, поднявшись, достал с полки початую бутылку коньяка. Налил стопку, поднял, оглядел женщин.
– Ну! Вам нельзя, а я за ваше здоровье выпью.
Опрокинул стопку, не закусывая. Поставил ее на стол, после чего обратился к литовкам:
– Вы же должны были уплыть со своим родом!
– Я их оставила! – за них ответила Лиза. – Слухи до меня доходили давно, а тут появилась возможность узнать правду, и я ее узнала. Сереж! Я помню все, что тебе сказала, и от своих слов не отказываюсь. То есть ты вправе делать свой выбор. К тому же мы сейчас не в своем мире, и тут другие законы. В общем, я познакомилась с девочками, и если ты не против – мы будем твоими женами. Что касается меня и моего отношения ко всему этому, то я согласна попробовать себя в качестве старшей жены. Девочки тоже согласны. Осталось узнать твое мнение.
У Фомичева могли быть разные мнения на этот счет, но от детей он отказываться не собирался, а значит…
Далее последовал праздничный ужин, за которым за Фомичевым ухаживали три жены. Уже в темноте Фомичев повел Расу и Лину к модулю, в котором их разместила Лиза. Кстати, пользуясь положением негласной жены князя. Уже на выходе Лизавета окликнула его, предупреждая:
– Ночевать – дома! Я намерена воспользоваться правами старшей жены.
Фомичев пришел к выводу об окончании его очередного холостяцкого периода. Но не это было проблемой. Зная любовь женщин к торжеству, именуемому свадьбой, он не представлял, как это сделать с тремя женами. Разом? Или по очереди? Если разом, что тогда с официальной первой брачной ночью? Как к возможному сексу вчетвером отнесется Лиза?
Глава 19
Минут через тридцать после высадки десанта туман над рекой поднялся, и к берегу выше по течению места высадки приткнулась первая баржа. Тут же с нее кран-балкой спустили снаряжение и оборудование. Врачи и помогающий им экипаж начали развертывать фильтрационный пункт. Необходимо было ввиду предстоящей скученности людей на судах каравана постараться не допустить на борт больных и заразных. Кроме этого, предстояло провести первичную санобработку бывших рабов. И переодеть их. Желательно также на период похода разделить мужчин и женщин. Поэтому оборудовались места для стрижки волос, помывки, питания, в стороне копались ямы под туалеты, выкладывались комплекты одежды и обуви. В это время где-то в городе хлопали взрывпакеты, гудели сигналы техники, иногда слышались редкие выстрелы, но как было известно из радиообмена и с видеокамеры коптера, это были предупредительные выстрелы. Иногда суда каравана давали гудки, добавляя страха местным жителям. И не только им. Во дворце бека, осознав, что отрезаны от крепости, приготовились к обороне, стараясь не беспокоить нападавших. Одновременно войска с правого берега попытались на лодках выйти на реку. Для чего было непонятно. То ли хотели помочь осажденным на острове, то ли атаковать пришельцев. Однако после продолжительного гудка развернувшегося в их сторону буксира с баржей, лодки суматошно бросились к берегу, и воины их быстро покинули. Больше попыток использовать плавсредства не было. А если бы и были, то кроме психологического оружия пароходного гудка, на всех судах имелись спарки «максимов». К счастью, применять их не пришлось.
Люди начали прибывать в течение часа. Медики только-только заканчивали развертывание лагеря. Колонна бывших рабов вышла на берег и, остановившись, стала накапливаться в стороне от сновавших пришельцев. Или новых захватчиков. Радости на лицах, рассматриваемых через бинокль, Никодимов не заметил. Были одни хозяева стали другие. Но те хоть были понятны. А что ждать от этих? В основном молодые мужчины и женщины, частично дети, полные сил или изможденные, некоторые с испугом, другие с безразличием, но все с одинаковой покорностью смотрели на происходящее вокруг них. Иногда мелькали и радостные лица. Никодимов догадывался, что это воссоединенные семьи. Они стояли обнявшись, пользуясь, возможно, последними минутами счастья. Ведь никто не знал, чего ожидать от новых и таких непонятных и оттого страшных хозяев. Люди, привыкшие быть вещью, не ждали от жизни подарков.
Наконец, все было готово. Медперсонал, одетый в респираторы, занял свои на сегодняшний день рабочие места. После чего последовало на нескольких языках обращение к рабам через громкоговорящую трансляцию. Первыми на санобработку начали выводить женщин и детей. Через полчаса первые из них, уже стриженные под «ноль» и одетые в непривычную для них одежду, появились у походных кухонь. После обеда по сходням они начали подниматься на первый пароход. Как только он набрал необходимое число новых пассажиров отошел от берега и стал на якорь на фарватере. Его место занял другой. Заодно считали количество освобожденных рабов. Женщин и детей
