— Оставьте страх, — громко обратился Гиселер к музыкантам, бросая им плотно набитый мешочек звонких монет. — Мы веселиться приехали. Разве смех и танцы не для всех?!
— Хочу пиво, — стукнул по краю стола Кайлей. — И где же ваше хвалёное гостеприимство? Разве так встречают атамана Крыс?
— Почему здесь так тихо? — Искра обвела присутствующих задорным взглядом. — Мы не на поминки ехали, а на гулянье!
Гиселер, которому наконец поднесли пенящийся глиняный кувшин, поклонился и выпил. Поблагодарил, как того требовали местные обычаи. Кирилл, Кайлей и Ассе приняли кувшин, каждый сделав несколько больших глотков.
— Эй, — вновь крикнула Искра. — Плясать хочу!
Кайлей, будто прочитав выражение её взгляда, брошенного на стоявший в углу стол, подскочил к нему и одним махом скинул всю посуду на пол. Рееф, предвкушая зрелище, помог товарищу утянуть стол в середину. Искра, будто и не надо было ее просить дважды, вскочила на столешницу, тряхнув волосами. Музыканты подхватили стук каблучков эльфийки, которая легко и грациозно меняла ритм, словно бабочка, порхающая над цветком дикой розы.
— Фалька! — крикнула Искра, протянув к пепельноволосой руку. — Поддержи меня в пляске!
И Цири не заставила себя долго ждать, в мгновение ока оказавшись рядом с эльфийкой. Крысы и кметы захлопали в унисон, засвистели, подбадривая. От громкой музыки заложило уши, и Кирилл невольно улыбнулся, наблюдая за дикой пляской двух разбойниц. Мистле вновь игриво толкнула его, подмигнула, взглядом указывая на Цири.
— На твоём месте я бы стащила её со стола и до смерти бы закружила!
Стриженная заливисто рассмеялась, увидев недоуменное выражение на лице парня. Колкое словцо так и не сорвалось с его губ. Чьи-то руки мягко, но настойчиво утянули его в толпу танцующих. За спиной вновь раздался заливистый смех Мистле, утонувший в глухих барабанных ударах. Мелькнула девичья коса с вплетёнными в неё полевыми цветами. Глаза оттенка весенней листвы, обрамлённые густыми ресницами, яркими изумрудами блеснули на загорелом личике молодой кметки, когда та закружила вокруг него, отбивая каблучками барабанный ритм. Кирилл и сам не понял, как окунулся в безумие вокруг, как музыка заполнила сознание, оставив лишь непреодолимое желание двигаться ей в унисон. Дурманящий запах цветов опьянил, когда зеленоглазая прильнула к нему. Кокетливо сверкнула глазами, когда чужие руки обвились вокруг её талии, прижали к себе, в следующее мгновение закружив в новом безумном ритме.
Овин гудел. Бесновалась толпа в сумасшедшей пляске. Свист и крики. Пение гуслей, барабанная дробь, протяжный стон дудок и вновь барабан, вносящий новую порцию безумия. Кирилл бросил мимолётный взгляд туда, где на столе плясали Искра и Цири. Стол под ними трясётся. Толпа колеблется. Пляшет, пляшет. Зелёные глаза молодой кметки тянут его в омут, окуная с головой в жар и пыл безумной пляски. Крысы орут. Мистле хохочет, исступленно хлопает в ладоши. Мир кружится в безумном танце. Растворяется в веселье, от которого трясутся стены деревянного овина.
Зеленоглазая улыбается, обвивает руками его шею. На губах горит её лёгкий поцелуй, обжигает разгорячённое пляской дыхание. Выбившиеся из косы рыжие пряди щекочут скулы, тонкие пальчики сжимают его руку, отпускают. Безумие льётся вместе с музыкой. Безумие проникает в кровь, будоражит, гулким эхом отзывается в висках. Он тянет кметку за руку и на секунду забывает как дышать, когда омут до боли знакомых глаз манит к себе, тянет на дно, завлекая в глубину диким огнём, пляшущим в них. Ни он ни она не отшатнулись в стороны, не разорвали крепко сцепленных рук. Сейчас им не было дела до былых ссор и обид. Музыка на мгновение стёрла всё, оставив место лишь безумной пляске. Пепельноволосая мелькнула в толпе. Их обоих утянули обратно. Заставили разорвать мимолётное объятие. Дурманящий запах всё тех же полевых цветов вновь вскружил голову. Горячее дыхание обожгло кожу. Мягкие девичьи губы дразнят, играют, оставляя невесомые поцелуи. Музыка гремит. Крысы кричат, хохочут. Овин дрожит от криков, вибрирует диким ритмом и мелодией. Сегодня ночь плясок. Ночь безудержного веселья и счастья.
***
Раннее утро встретило его моросящим дождём и сыростью. Туман проникал сквозь щели сеновала, холодными щупальцами проникая под небрежно накинутую на тело шкуру. Кирилл открыл глаза и сел, пальцами вцепившись в голову, что готова была расколоться надвое. В ушах звенело и вибрировало, ноющей болью отзываясь у висков. Что-то тёплое шевельнулось рядом, и парень невольно вздрогнул, увидев рыжие волосы, разметавшиеся по лежанке. Воспоминания ночной пляски кольнули разум, осознанием хлынули в мозг. Он лихорадочно завертел головой, заметив разбросанные у лежанки вещи. Он быстро оделся и поднял с тюка сена свой меч, когда за спиной раздался язвительный и протяжный свист. Мистле захохотала, Кайлей вновь присвистнул.
— Вот вам и тихоня, — ехидно бросил светловолосый, когда за его спиной раздался удивлённый голос Цири, явно заинтересованной происходящим.
Двери сеновала распахнулись шире, и пепельноволосая, улыбаясь во все зубы, замерла на входе. Кирилл перекинул меч за спину, закрепил ремешки, стараясь не смотреть в глаза Цири. Рыжая за спиной зевнула и вытянулась, прикрывая наготу от любопытных глаз. Улыбка сползла с лица Цири, когда та поняла, чем вчера закончилась их пьяная пляска. Щёки её зарделись, но в глазах мелькнула злость.
— Ладно, пойдём отсюда, малявка, — Кайлей подтолкнул Цири к выходу. Мистле вновь хохотнула.
— Эй, разбойничек ты наш, через пять минут выходим в дорогу, — стриженная обернулась, сверкнула глазами, растянув губы в ехидной усмешке. — Если ты не решишь здесь остаться.
Кирилл злобно зыркнул на неё, не желая вступать в перепалку. Зеленоглазая позади него пожала плечами, явно позабавленная подобным поведением разбойников. Зашуршали одежды.
— Я даже имени твоего не знаю, — мурлыкнула зеленоглазая, упершись подбородком о его плечо. — Впрочем, понимаю твою осторожность. Я и сама тебе своего не говорила.
— Слушай, — замялся Кирилл, взъерошив волосы. — Как-то всё совсем неожиданно обернулось. Я, видимо, перебрал с выпивкой, да и всё остальное взбудоражило не на шутку.
— Не волнуйся. Я не удивлена, что наше веселье вскружило тебе голову, — её глаза сверкнули задорным огоньком.
— Может, свидимся ещё, — бросил он через плечо и на мгновение застыл у выхода. Улыбнулся. — Если не сгину где-нибудь.
— Не сгинешь, — загадочно ответила зеленоглазая. — Но больше мы никогда не увидимся.
Кирилл непонимающе взглянул на неё, но ничего не сказал. Лишь кивнул, скрывшись за дверью. Полной грудью вдохнул холодный утренний воздух, очищая разум и мысли от дурмана прошедшей ночи. Крысы уже ждали его у овина, готовые отправиться в путь.
***
У окна, дающего немного света, стоял стол. На нём, опираясь локтями о край, полулежала
