========== Часть 2 ==========
Ночной Детройт объят густым, как кисель, туманом. Город тонет в потоках дождя, который льётся с неба, задёрнутого плотными шторами свинцовых облаков. Уже несколько дней жители и андроиды не видят солнца, которому не пробиться на землю осенними, но всё ещё несущими тепло лучами. Андроид, привычно одетый в костюм компании Киберлайф, внимательно смотрит на неоновую вывеску бара «У Джимми», а затем переводит взгляд на табличку «андроидам вход воспрещён», чтобы в следующее мгновение коснуться пальцами деревянной поверхности входной двери, толкая её прочь от себя, мгновенно погружаясь в облако сигаретного дыма. С десяток пар глаз моментально обращаются в его сторону, будто соединяясь на лбу красной точкой снайперского прицела. Пристрелили бы на месте, дай только повод. Он приходит сюда не в первый раз, но всё остаётся неизменным. Нетерпимость можно прощупать пальцами.
Коннор окидывает лица каждого из присутствующих мужчин, чтобы выявить за барной стойкой единственно нужное. Что-то явно никогда не меняется. Он проходит мимо ровных рядов барных столиков, собирая на затылке неприязненные взгляды. Кто-то бросает в спину нелестные слова, но Коннор привык к подобной реакции, а всё внимание занимает ссутуленная спина напарника, который смотрит прямо перед собой, чтобы в следующее мгновение осушить стакан с виски. Интересно, какой он по счёту?
Коннор садится на свободный стул, опираясь руками о столешницу. Повисает молчание, изредка прерываемое голосами завсегдатаев. По телевизору показывают очередной матч, и андроид устремляет взгляд на экран, желая воочию понять, чем именно привлекает Хэнка подобный вид спорта. Но Коннору наскучивает буквально через пару минут. Он лишь смотрит в одну точку, делая вид, что всё ещё заинтересован игрой. Андерсону явно надоедает его молчаливое присутствие.
— Чего припёрся? Я не звал тебя, — Хэнк кривится, рукой указывая на стакан. Бармен кивает, бросая косые взгляды на Коннора. — Или у нас очередное убийство, совершённое твоим свихнувшимся собратом? Снова будешь выливать мою выпивку на пол?
— Я пришёл поддержать вас, — Коннор смотрит ему прямо в глаза, а Хэнк едва не захлёбывается глотком виски.
— Чего?
— У вас сегодня сложный день, лейтенант. Людям ведь нужна поддержка в подобной ситуации? А я ваш единственный напарник, которому на вас не плевать, ведь других у вас всё равно нет.
Хэнк готов засмеяться в голос, когда круглое лицо бармена вытягивается в овал, а челюсть едва не падает на пол, пробивая собой деревянные доски. Да, привыкайте, этот пластиковый и не такое может ляпнуть.
— Ты не в моём вкусе, — детектив делает новый глоток из стакана. — Я приверженец традиционных отношений.
— Простите, но мои алгоритмы оценки ситуации не могут выявить значение ваших слов, — Хэнку кажется, что на лице андроида отпечатывается досада, а синий кружок на виске мгновенно окрашивается в светло-жёлтый. Такое возможно, если ты не живой? — Я не могу быть вкусным по ряду причин. Мое тело не состоит из плоти и крови, а вы не каннибал. Да и мои биоэлементы наверняка не съедобны.
— Фу, Господи, — Хэнк всё же давится алкоголем, а челюсть бармена с грохотом исчезает где-то в подвале бара. Детектив морщится, выпучив глаза в сторону андроида. Он над ним так живо стебётся, или на самом деле не понял, что к чему? Лучше бы это было второе. Страшно подумать, что будет, если его пластиковый напарник научится сарказму. — Я тут пью, вообще-то. Почти ем, раз уж на то пошло.
— Вас смутили мои слова?
— Охренеть, — Андерсон издаёт тихий, полупьяный смешок. — Просто забей.
— Что забить?
— Парень, просто заткнись, окей? Я тут матч смотрю и пытаюсь напиться, если ты не заметил. Ты сегодня явно решил добить меня своими вопросами.
— Но ваше эмоциональное состояние говорит о том, что вам необходимо поговорить с кем-то, а не напиваться дешёвым виски, — Коннор слегка наклоняется ближе, рассматривая профиль напарника и выявляя на лице его нервозность. — Я побуду рядом, если вы не против, а потом отвезу вас домой.
— Надо же, какой заботливый ты сегодня. Снова будешь моё окно ломать? Ты его всё ещё не заменил, к слову говоря. А теперь помолчи, ради всего святого. От твоей болтовни голова пухнет хуже, чем от похмелья.
— Как скажете, Хэнк.
Андерсон одобрительно хмыкает, вновь уставившись взглядом на экран телевизора. А Коннор молчит уже несколько минут, перекидывая меж пальцами свою серебряную монету. И что он находит в подобном? Может это что-то вроде медитации для андроидов? Как алкоголь для самого Хэнка. Андерсон чувствует себя паршиво, когда умиротворённо-спокойное лицо андроида окрашивается тонами задумчивости и… одиночества? По нему ведь видно, что вопрос гложет изнутри, борясь с нежеланием лезть в личное пространство детектива больше дозволенного. Проявление тактичности?
— Вы что-то хотите мне сказать? — Коннор поворачивает голову, а Хэнк не сразу понимает, что задумчиво смотрит на андроида уже больше минуты. — Я отвечу на все ваши вопросы, если это сможет вам помочь.
— Нет, обойдусь, — Хэнк переворачивает пустой стакан вверх дном, поднимаясь со стула. — Пойдём, прогуляемся.
— Вы уверены, что в состоянии передвигаться без риска потерять сознание от опьянения?
— Я не такой слабак, как ты думаешь. Меня не свалят с ног два полных стакана виски. А теперь, будь хорошим андроидом и следуй за мной, — Хэнк оборачивается на ходу, — желательно молча. Мне нужно проветрить голову.
— Хорошо, лейтенант. Я буду сразу за вами, если вам что-то понадобится.
Хэнк закатывает глаза. От приторного желания андроида угодить ему сводит челюсти силой нескольких сотен атмосфер. Всё это намеренно заложено в программу или же Хэнк, сам того не зная, всюду таскается с девиантом, который так умело маскируется под обычного андроида? Детектив и сам не знает, какой из вариантов хуже. Осознание машиной своего я или же тупое подчинение чужим приказам, даже не сомневаясь в их правоте. Какой вариант устроил бы его самого, начни Коннор оценивать всё происходящее, как человек. Да нет, глупость какая. У них нет эмоций — лишь чёртов программный сбой, который навсегда исправляется утилизацией.
— Лейтенант, позволите задать вам личный вопрос?
Хэнк, замерев под козырьком бара, тяжело вздыхает, когда они, наконец, выходят на улицу, моментально оказываясь среди промозглой сырости. Осень, мать её. Андерсон ненавидит осень с её частыми дождями и слякотью. Она забрала у него самое дорогое, что было в его никчемной жизни. Но и подарила нечто совсем другое? Да, подарок этот явно был насмешкой Господа. Плевком в лицо, не
