— А, ну да, деньги, — говорю я, немного расслабившись. — Ты их заберешь и вернешься, да?
Катон молчит. В комнате будто стало на несколько градусов холодней.
— Деньги само собой, но мне предложили переехать в Капитолий. Навсегда.
— Предложили или приказали?
— Все вместе. Я не могу отказаться.
Я отступаю от него на несколько шагов.
— Значит, ты вернешься туда? Ну что ж… Вполне неплохое продвижение по карьерной лестнице. Думаю, капитолийки будут вне себя от радости. И когда ты уезжаешь?
— Прямо сейчас. Мирта….
— Что ж, скатертью дорога, — я вылетаю из комнаты, игнорирую попытка Катона меня остановить. Возвращаюсь как можно быстрей на улицу. Чем больше людей меня будут видеть, тем проще мне будет держать себя в руках.
Буквально сразу меня ловит Энобария и ведет за собой к машине. Я следую за ней, как во сне. Вся радость, которая меня захлестнула, испарилась. Машина едет медленно из-за людей, который так и норовят броситься под колеса, чтобы увидеть меня. Мне же все это неинтересно. Я смотрю на спинку водительского сидения и пытаюсь посчитать количество пупырышек на обивке.
— Когда приедем, пойдем сначала в приют, потом в Академию. Тебе надо будет поставить свою роспись на портретах. Кстати, тебя ждет кое-какой сюрприз… Дагер, ты слушаешь?
— Нет конечно, ты не видишь? — раздражительно говорит Брут, сидящий на переднем пассажирском сиденье. — Катон тебе уже сообщил об отъезде, так? — Мое молчание говорит за себя. — Вот ублюдок.
— Ты из-за него такая? — продолжает допытываться Энобария.
— Голдинг, перестань задавать тупые вопросы, сделай милость, — Брут поворачивается ко мне и поднимаем мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя. — Мирта, это твой праздник, считай, твой новый День рождения. Ты еще успеешь погоревать за свою жизнь. Он того не стоит.
Энобария, которая только сейчас начинает что-то понимать, зажмуривает глаза и откидывается на сиденье. Я отвожу взгляд от Брута и упираюсь невидящим взглядом в окно. Спустя полчаса мы добираемся до Академии.
Когда оказываемся возле прохода, ведущего на территорию, Брут пытается меня взбодрить, но от его слов мне становится только хуже. Меня буквально выталкивают вперед. Я выхожу на усыпанную гравием дорожку. С обеих сторон меня встречают радостные детские крики. Волей неволей, я улыбаюсь и машу им. Дети со стороны приюта, одетые в черную форму, тянут ко мне руки сквозь решетчатый забор. Энобария кивает мне и я подхожу ближе, стараясь никого не пропустить.
В приюте меня встречает директор и весь персонал. Когда меня подводят к доске почета, я не могу сдержать смешок. На выпускной фотографии я выгляжу как маленький злобный дьявол. Под вспышки фотокамеры и ставлю свою подпись. Такая же процедура происходит и в Академии. Я стараюсь не обращать внимание на фотографию Катона, которая висит рядом с моей. На стене почета значатся все наши победители кроме самого первого: тогда Академии еще не существовало.
— А вот и сюрприз, — говорит Энобария. Я оборачиваюсь и от шока роняю ручку.
— Увы, первой мне не удалось тебя поздравить, но будь уверена — крик моей радости слышал весь Панем.
— Дея! — я бросаюсь подруге на шею.
— Наконец-то свиделись, Дагер.
Я шоке рассматриваю девушку. За десять лет, что мы не виделись, она очень сильно изменилась. Если раньше мы были одной комплекции, то сейчас Дея кажется намного меня сильней. Она стала выше меня, руки у нее мощные, как у шахтера, а на безымянного пальце блестит золотое обручальное кольцо.
— Ты когда успела замуж выйти?
— Ну так я же обычный шахтер, времени у меня вагон, — весело отвечает Дея. — Пойдем посидим где-нибудь? Я тебе все расскажу.
Мы вместе покидаем Академию. Город будет гулять всю ночь. Повсюду слышно пение, грохочет музыка. Дея предлагает мне посетить бар, что находится в стороне от центра. Я соглашаюсь и следую за ней. Внутри оказывается немного народу. Пока Дея делает заказ я раздаю всем гостям автографы. Когда приносят пиво, Дея начинает рассказ.
После провального отбора в Академию Дею отправили учиться на шахтера. Обучение было сложным и в возрасте четырнадцати лет уже отправили в недра горы Авентин. Первые месяца она работала в горах, не выходя на свежий воздух. Испытание было тем еще.
— В какой-то момент, я думала, что задохнусь там. Но быстро привыкла. В общем работа скучная, но полезная. Вон какие ручищи.
— Тебе не идет, — говорю я.
— Ты моему мужу это скажи, — смеясь отвечает Дея. — Он тоже шахтер. Мы познакомились прямо в шахте и свадьбу сыграли там же. — Девушка наклоняется ко мне. — Ребенка зачали там же.
Мы сидим в баре до самой ночи. Встреча с Деей помогла мне отвлечься от мыслей о Катоне. Я почти не пью, а подруга напивается будь здоров. Она заверяет меня, что сама доберется до дома, но я все же провожаю ее. Через час блужданий я оказываюсь в центре. Вокруг беснуется народ. Каким-то образом на меня выходит миротворец и отводит к Энобарии, которая стоит возле одного из красивейших зданий в городе.
— Ну что, готова? — весело спрашивает она.
— К чему?
— Тебя ждет особый приз. Заходи, сама увидишь.
— Энобария, можно я пропущу это? Мне правда, не хочется…
— С ума сошла? Слушай, я понимаю, что ты переживаешь, но тебе необязательно пробовать там все. Поверь, такое бывает раз в жизни. Сервис, как в Капитолии.
Я смотрю на нее глазами затравленного зверя. Женщина вздыхает и протягивает мне ключи.
— Ключи от твоего нового дома. Стоит между моим и Джексон, напротив Бонедза.
— Это же дом Катона…
— Теперь твой. Он самый лучший из возможных, остальные на окраинах.
Я забираю ключи и киваю в сторону здания.
— Там есть сигареты.
— Там есть все, — говорит женщина и уходит в толпу.
Поразмыслив, я решаю все-таки зайти. Внутри гомон улиц совсем не слышен.
========== Глава 23 и эпилог ==========
Выстрел — и снова в точку. Сбитая птица камнем падает вниз куда-то на задний двор, стоящего напротив моего дома здания. Стайка, взбудораженная этим происшествием, рассеивается, а ее представители разлетаются куда подальше. Тишину раннего утра вновь нарушает выпущенная стрела. Снова попадание. Сделав последнюю затяжку, тушу окурок и, не глядя, выверенным движением, бросаю в пепельницу. Из-за гор медленно выплывает солнце. Как только оно покажется полностью, Курт Бонедз прекратит расстреливать несчастных птиц, а я спущусь с балкона и пойду на работу. Каждый день один и тот же ритуал.
Феликс запрыгивает на каменные перила, тянет спину, затем подходит ко мне и
