Я почти не лгу. Эта проблема действительно обнаружилась в штреке, но сознание я не потеряла. Однако неудобства все равно возникли: мне показалось, что я на мгновение ослепла и потеряла ориентацию, но все довольно быстро прошло. Не знаю, что меня подвигло рассказать Мэг об этом, но других идей у меня не было.
— Хм, хорошо. Спасибо, Дагер, — Мэг коротко мне кивает и уходит вглубь секции по выживанию. Сбоку от меня раздается грохот. Это Лесли уронила кувалду.
— Ты что спину потянуть хочешь? — подойдя к ней, говорю я.
— Нет, хотя шанс был велик. Надо же что-то освоить из оружия.
— И ты выбрала кувалду? — я качаю головой. — Взяла бы короткий меч или копье.
— Да, наверное, стоит, — говорит Лесли и берет в руки катану и начинает ей махать. — А ты с Мэг в союзе, да?
— Нет, мы просто болтали. На самом деле я хотела тебе предложить союз.
Катана вылетает из рук Лесли и отправляется куда-то в сторону, под недовольный возглас инструктора.
— Правда? Ой, это здорово! — восклицает Лесли в своей привычной манере, не замечая ругани специалистов. — Вайресс мне намекала, что я должна с кем-то подружиться из профи. А я ей говорю, что к черту это все, у меня уже есть друг. Ты.
— Спасибо, — смутившись, произношу я. — Но с нами еще будут Джерри и Анхель.
— Куда ж без них…
— Так что ты бросай это дело. Лучше позанимайся в секции по выживанию. Боевую часть оставь мне.
Через два часа церберы собирают нас всех вместе и отводят в столовую. Выбор блюд огромен, глаза разбегаются. Обедаем мы все вместе за большим столом. Ничего не предвещает беды, как вдруг трибут из Дистрикта-11 — чернокожая мощная женщина, чья кожа вся покрыта татуировками — говорит:
— Тише. Слышите?
Мы все, как по команде перестаем греметь посудой. За стеной за нами слышно пение. Сначала тихо, но потом оно начинает усиливаться. Голос мужской и очень знакомый.
— Это Анхель, — говорит Лесли.
К пению присоединяются еще голоса. Мужчины-трибуты решили во время обеда расслабиться? Вдруг из колонок, висящих по углам столовой раздается противный скрежет. Но буквально сразу все восстанавливается и оттуда начинает звучать песня.
Поет безусловно Анхель. Его чистый, глубокий тембр невозможно ни с чем спутать. Вместе с ним исполняет песню добрая половина остальных мужчин-трибутов, даже безголосый Джерри подпевает. Я настолько шокирована, что не сразу разбираю текст. В песне поется о Капитолии, дистриктах, президенте Сноу. Но это не дифирамбы, а самое откровенное обличение «гнилого деспотичного строя». Песня кажется простой и шутливый, но даже самый глупый капитолией поймет, что к чему. У меня стынет кровь в жилах — за такое же могут расстрелять на месте! Церберы, охраняющие нас, по команде поднимают оружие и расстреливаю колонки.
— Казенное имущество портите! — кричит Лесли, вскакивая с места, однако церберы ее не слушают.
Убрав оружие, они быстро подходят к нам и довольно грубо поднимаю со своих мест. Нас как можно скорей пытаются увести прочь. Покидая столовую, я слышу, как во второй ее части раздается стрельба и крики.
Церберы хаотично разбирают нас по одному и торопливо разводят по нашим апартаментам. Открыв дверь, охранник заталкивает меня вовнутрь. Я почему-то ожидаю, что мне в голову прилетит пуля, но этого не происходит: цербер просто закрывает за собой дверь. В гостиной очень тихо. Я сажусь на диван, все еще пребывая в шоке.
Как Анхелю вообще пришла в голову такая глупая и безрассудная идея? И как ее могли поддержать все остальные? А что если их всех расстреляли и в Играх будут участвовать только женщины? Вопросы один за одним возникают у меня в голове. Я чувствую неприкрытую тревогу. Я безусловно осуждаю Анхеля за такую выходку, ведь скорей всего это ему здорово аукнется, но в то же время не могу не признать, что это было очень смело. Обличить президента прямо в его родном Капитолии — это сильно. Может Анхеля посадили в тюрьму как раз за подобные идейные песни? Что же ему могло не понравиться в Дистрикте-2? Ведь это один из самых богатых дистриктов в Панеме. Мы получаем хорошую поддержку от Капитолия, потому что сами предоставляем ему защиту. Но Анхель наверняка смотрел глубже.
Проходит час, тренировка сегодня вряд ли продолжится. На всякий случай оставляю на себе тренировочный костюм и включаю телевизор: вдруг расскажут о случившемся инциденте. Но этого, естественно, не происходит.
Только ближе к вечеру возвращается Катон. Вид у него обеспокоенный.
— Слава Богам, я думал с тобой что-то случилось. Идем ко мне.
Мы закрываемся у него в комнате.
— Со мной все в порядке, — говорю я. — А что с Анхелем и остальными? Ты знаешь, что произошло?
— Нет, нам самим сказали об этом недавно, — Катон достает из бара бутылку со спиртным.
— Он жив? — спрашиваю я.
— Да, думаю да.
Парень наливает стакан и залпом осушает его.
— Сейчас соберусь с мыслями и все тебе расскажу.
Я сажусь на кровать и терпеливо жду, когда он продолжил. Катон наливает еще стакан и начинает говорить.
— Начну с новостей касательно Игр. Завтра во второй половине дня у вас состоятся смотры, ну то есть индивидуальные показы. Нужно будет продемонстрировать свои умения. Эмерсон намекнул, что это очень важно, так что постарайся показать себя во всей красе. Далее — и это плохая новость — из-за инцидента, устроенного этим идиотом Анхелем у вас отменили второй день тренировок, так что завтра первая половина дня свободна.
— Ну и ладно, я все равно там ничего толком не делаю, — говорю я.
— Хорошая новость: я и Плутарх договорились с Бити и Вайресс — Третьи на вашей стороне. Они понимают весь риск и очень надеются на длительный союз. Что еще… ах, да. Я расспросил Плутарха о Россе.
— Ну и? — я поджимаю под себя ноги. — Он тебе рассказал что-нибудь интересное?
— О да. Начну издалека. Анхель Росс воспитывался в многодетной семье и был самым младшим из четырех детей. Его мать была скульптором, а отец каменотесом. Но денег на четверых детей все равно не хватало, поэтому надо было как-то подрабатывать. Его мать стала неофициально петь в дешевых кабаках. Так вот, неизвестно в какой момент, но ее репертуар стал пополняться достаточно провокационными песнями. Вскоре к этому творчеству присоединились отец Анхеля и старшие дети. Песни на первый взгляд обычные на самом деле таили скрытый смысл. Дело был в порядке слов, я не вдавался в подробности, как именно
