Это не признание получается, а откровенная насмешка. Даже оскорбление. Инир, и тот справился бы лучше.
У-у-у, драконище!
Хорошо же, будет тебе и «подобралась», и «непозволительно». И проблема тоже. Обязательно. Знаю, что поклялась не разговаривать. Но разве можно молчать, когда тебя так нечестно, несправедливо обвиняют?
– Неправда, – возразила запальчиво. – Я на ваше сердце вообще не претендую. Это алхимики… гм… из воровских гильдий или контрабандисты за драконьими внутренностями гоняются – декокты из них делают, а мне они без надобности. Так что зря вы меня подозреваете. И со зверем вашим я не знакома, вы сами упорно пытаетесь мне его показать. И вообще… Я к вам не специально приходила, это печальное стечение обстоятельств. Сначала меня рыжий гад… гм… сокурсник подставил, потом боевики молниями достать пытались. А последний раз ваш же Мрак и приманил… Да-да, не смотрите так удивленно. Снился каждую ночь, такой несчастный, замерзший. Без плаща и тапочек. Вот я и пожалела его, побежала вещи возвращать. Но теперь-то они у вас! Отпустите меня, и больше никаких проблем не будет. И стул ваш освободится, и дракон… И за сердце переживать не придется. Вы меня вообще больше никогда не увидите. Обещаю.
У Тейджа нервно дернулся уголок рта, потом – щека, а когда дошло до глаза, я благоразумно замолчала.
Несколько секунд мы, не отрываясь, изучали друг друга, а потом я – в принципе, уже догадываясь об ответе, – обреченно поинтересовалась:
– Значит, не отпустите?
– Не раньше, чем расскажешь, где учишься, – категорично отрезал магистр.
– То есть никогда, – печально подытожила я и услышала в ответ тихое, но вполне отчетливое:
– Дурб-ат! Бадхош ша…
О, а Тейдж, оказывается, тоже любит орочий. Что такое «ша», я знаю. А вот остальное как переводится?
Пока я размышляла над новым для меня ругательством, Бастиан быстро шагнул вперед и практически навис сверху.
– Ну признайся, ящерка, ты ведь не в академии, а с личным наставником занимаешься? Я проверю каждого и все равно узнаю его имя. Рано или поздно. Так что не стоит оттягивать неизбежное. Кто он?
– Один строгий, но очень талантливый магистр, – мстительно выдала я. Вспомнила свирепый взгляд Гортея Мары и зябко поежилась. – Вы о нем еще услышите. Обязательно. Замечательный преподаватель. И очень любит драконов, просто-таки помешан на них.
– Райлин, – угрожающе процедил мужчина, наклоняясь еще ниже. – Ты испытываешь мое терпение.
– Пытать будете? – деловито осведомилась я.
– Что? – отпрянул Бастиан.
М-да… А он действительно глуховат. Как ни крути, а возраст все-таки сказывается.
– Пытать, – повторила любезно. – Как военнопленную.
И нарочито небрежно повела плечами.
Далось мне это с большим трудом и внутренним трепетом. Но… похоже, все-таки получилось.
Чувствовала я себя сейчас великой воительницей прошлого, Килтарой Огнецвет, подло захваченной коварными эльфами. Говорят, ее допрашивал сам эльфийский владыка. Долго и упорно, лет пятьдесят, не меньше, собственно, до самой своей смерти. Он даже женился на Килтаре, чтобы удобнее измываться было.
Что эльф конкретно с ней делал, история умалчивает. По крайней мере адаптированная ее часть, для детей и юношества. Полный вариант отец до сих пор запрещал мне читать, а Ал в ответ на расспросы лишь хихикал и многозначительно намекал, что не все так просто – еще неизвестно, кто там над кем издевался, недаром несчастный длинноухий повелитель так рано помер.
«Совсем она заездила беднягу», – туманно заканчивал братец и дальше не пояснял.
Правда, лет пять назад в домашней библиотеке тети Белары я случайно наткнулась на расширенный вариант этой истории, вернее, на мемуары бывшего жениха отважной воительницы. Он хотел освободить пленницу. Однажды ему даже удалось пробраться в эльфийский дворец, но Килтара, к огромному удивлению спасителя, отказалась возвращаться домой. Мужчина пытался ее убедить, потом увести силой, но был побит воительницей и бесцеремонно выставлен вон. В конце рукописи отвергнутый жених упрекал строптивую узницу в предательстве и вскользь упоминал о стигхальском синдроме, но, по-моему, в нем просто говорила обида.
Уверена, Килтара сознательно пожертвовала собой и с эльфом осталась только для того, чтобы довести свою героическую миссию до конца. Невзирая ни на что.
В любом случае ко мне этот самый синдром не имеет никакого отношения. Я не собираюсь привязываться к дракону и ни за что не сдамся. Больше не поведусь на его провокации, не произнесу ни звука, даже не улыбнусь ни разу. Буду стоять до конца.
Вернее, сидеть.
– Ну и фантазия у тебя, Райлин, – покачал головой магистр и вдруг нагнулся к самому уху.
Произнес доверительно, почти касаясь губами кожи:
– Я бы с удовольствием запер тебя в своей спальне, на месяц, не меньше, и продемонстрировал, как умею допрашивать. С пристрастием и короткими перерывами на еду и сон. У меня неплохо получается, не сомневайся, ящерка. Но, боюсь, ты пока не готова к подобным пыткам и… гм… мучениям. Поэтому начнем издалека…
Он выпрямился, так же резко и стремительно, как склонился. Несколько секунд прожигал меня взглядом с высоты своего роста, а потом подхватил вместе со стулом и переставил к маленькому столику у камина – тому самому, за которым мы однажды завтракали вместе.
Вот так просто взял и переставил.
Сел напротив, коснулся ладонью небольшой панели в центре столешницы, и на гладкой, зеркальной поверхности тут же начали появляться тарелки, высокие кружки, а под конец материализовался пузатый, исходящий паром кувшин.
Зачарованный стол. У отца в кабинете тоже есть такой, он связан напрямую с королевской кухней. Нельзя сказать, что подобные вещи были редкостью, но стоили они очень и очень недешево.
Кто же вы такой, магистр Тейдж, если вам доступны уникальные артефакты древних и дорогие зачарованные предметы?
Бастиан тем временем подхватил кувшин, наполнил одну из кружек и придвинул ко мне поближе.
– Твое любимое какао. И булочка с корицей, – на маленькую тарелку легла воздушная, даже на вид очень аппетитная выпечка. – Я заметил, что они тебе очень нравятся.
Заметил он. Надо же, какой глазастый. Естественно, нравятся, еще как. Но если дракон вздумал меня купить, то его ждет разочарование – я не продаюсь. За булочки с какао уж точно.
Подавила желание жадно сглотнуть, смерила хозяина презрительным взглядом – по крайней мере очень хотелось верить, что взгляд получился презрительным, – и промолчала.
– Значит, есть ты не желаешь? Решила объявить голодовку? – правильно понял меня магистр. Потянулся через стол, поинтересовался вкрадчиво: – Тогда… воды?
Еще одно прикосновение к панели, и вокруг стали появляться емкости, до краев наполненные жидкостью. Графины, графинчики, сосуды всех форм и размеров. Справа, слева, впереди, даже позади меня – на каминной полке.
– Ты
