– Сама знаешь, у нас тут паноптикум, порой даже печальный, – продолжал Кирилл. – Вон там, в том углу, вдова: на похоронах мужа ударилась ногой о край гроба. Через день отек, покрасненье, затем газовая гангрена. Сделали ей утром ампутацию, пытаемся спасать. Шансы есть. Рядом с ней еще одна жертва своего мужа. Обмывали новый автомобиль. Придурок поставил жену у ворот гаража и начал репетировать навыки экстренного торможения. Ну и вдавил супругу в ворота. Вся переломанная лежит, не знаю…
– Нет, нет, она выздоровеет, а вдова… – вдруг выпалила Ольга.
– Что с ней такое?
– Вздрогнула так резко!
– И что? – удивился Кирилл.
– Если больной внезапно вздрогнет, это знак, что смерть ему в очи поглядела, – пробормотала Ольга и испуганно уставилась на Кирилла, который озадаченно смотрел на нее:
– Это что еще за народные приметы и поверья?
– Не обращай внимания, у меня иной раз и не такое с языка сорвется, – смущенно пожаловалась Ольга. – Наверное, тоже последствия… Внутренний голос, может, какой-нибудь прорезался? У кого третий глаз, у кого внутренний голос…
– Ну твой голос хоть слушать приятно, без разницы, внутренний или внешний, – ухмыльнулся Кирилл. – А то здесь такого матюгальника одновременно с тобой привезли, что даже у меня уши вяли от него, хоть я вроде уже большой мальчик и поднаторел в обращении с великим и могучим. Вот он, дядька этот, по соседству с тобой лежит. Якобы после инфаркта мужик, а буйствовал, а буйствовал-то!..
Он поднялся, чуть посторонился, и Ольга увидела на соседней кровати не кого-нибудь, а «полковника» Витю собственной персоной.
Ее пробрала такая дрожь, что зубы застучали.
– Эй, – озабоченно воззрился на нее Кирилл, – ты что, помирать мне тут собралась?!
– С чего вдруг? – пробормотала Ольга.
– Ты же сама только что сказала: если больной внезапно вздрогнет, это значит, что ему смерть в глаза поглядела. А тебя заколотило вдруг так, что кровать трясется. И что тебе сейчас подсказывает твой внутренний голос?
– Слушай, Кирилл, передвинь меня в другой угол, а? – взмолилась Ольга. – Это ведь тот самый инфарктник, который меня задушить пытался и… губы, видишь, у меня какие? Это он меня искусал!
– Он?! – недоверчиво смерил взглядом «полковника» Витю Кирилл. – Да его после такого сексуального безумия надо в психушку было везти, а не к нам. Хотя да, инфаркт же… Ладно, погоди, сейчас все организуем. Только проще его передвинуть, чем тебя, рядом с ним с другой стороны как раз свободное местечко образовалось. Девочки-мальчики, помогите-ка! – окликнул он дежурных, быстро объяснил ситуацию, и кровать «полковника» Вити вместе с подключенными к нему приборами и капельницами медленно поехала в сторону, сопровождаемая смешками и хохотками веселых молодых врачей.
– Подальше, подальше, пожалуйста! – умоляла Ольга. – А еще лучше загородите меня от него ширмой, что ли! Вдруг он очухается, увидит меня и опять одуреет?
– И я этому не удивлюсь, – кивнул Кирилл, – от тебя одуреть можно очень даже запросто! Я вот, как в одной старой песенке пелось, поглядел и обалдел… на всю оставшуюся жизнь. Честно говоря, увидев сегодня твои выразительные губки, сначала даже подумал, что нашелся наконец везунчик, ради которого ты забыла Игоря…
– Игорь! – вскинулась Ольга так резко, что из вены выскользнула игла капельницы и кровь закапала на простыню.
Кирилл ловко подхватил иглу, а другой рукой с силой согнул Ольгин локоть, пытаясь остановить кровотечение.
– Девочки, смените иглу, положите пока салфетку на простыню, потом ее сменим, когда прокапаем пациентку, – быстро велел он, повернувшись к медсестрам, и только потом виновато взглянул на Ольгу:
– Прости, ради бога. Я ничего такого не имел в виду…
– Да нет, не в этом дело, – попыталась отмахнуться Ольга, но Кирилл проворно придержал ее другую руку, тоже соединенную с капельницей. – Это ты меня извини… просто я должна была сегодня ночью попасть в медцентр, хотела тебя просить помочь. Мой свекор как-то уговорил Валентину Петровну пойти ночевать домой. Она ведь меня к Игорю не подпускает, а тут такой случай… Ты мне поможешь пройти к нему в палату? У тебя ведь какие-то есть в этом центре знакомые, да? Попросишь, чтобы сделали мне пропуск?
Кирилл смотрел на нее молча, чуть прищурясь, с каким-то странным выражением, не то жалости, не то презрения.
– Ну что?! – сердито спросила Ольга наконец, не выдержав молчания.
– Ты, часом, не ополоумела, Ольга Васильевна? – хрипло проговорил Кирилл. – О чем, ради господа бога, вообще говоришь? Конечно, у меня в медцентре есть свои ребята, и я напряг бы их, это без вопросов, но после того, что с тобой сегодня происходило, я и пальцем не шевельну, чтобы ты куда-то могла отправиться. Тебя ведь дважды с того света выдергивали, ты это понимаешь? Так что придется подождать другого удобного случая.
– Кирилл, да ты что говоришь?! – чуть ли не закричала Ольга. – Они меня полгода к Игорю не подпускали, в кои-то веки хотя бы свекор смилостивился… Я просто не могу этого случая упустить!
Кирилл прищурился:
– А не желаешь полежать пристегнутой к кровати ремнями? Под хорошим ударом релаксантов? Для твоей головы это, конечно, не так чтобы здо́рово и здоро́во, но уж всяко лучше, чем ринуться сейчас в медцентр на свиданку с человеком, который мало что тебя чуть не убил, да еще и лежит в коме! А может, он из нее не выходит из чувства самосохранения, вернее, тебя сохранения, чтобы не довести начатое до конца и не сделаться полным и законченным убийцей?
Ольга задохнулась от той ненависти, которая вдруг так и ударила ее, как если бы в лицо швырнули снежный ком. Слова Кирилла, голос его, выражение его лица были пропитаны этой ненавистью!
– Как ты… как ты можешь? – пролепетала беспомощно.
– Да так и могу, – прорычал Кирилл, чуть оскалясь от злости. – Тебе восемьсот раз было умными людьми говорено, чтобы ты от этого фрукта подальше держалась, но нет, ты к нему рвалась, как бабочка на огонь… и что? Дорвалась? Как поживают твои крылышки? Еще трепыхаются?
Ольга зыркнула исподлобья – гневно, яростно, но все же придержала язык, потому что ненависти в глазах Кирилла уже не было – только боль там осталась, мучительная боль. Ну да, он не раз предупреждал, что с Игорем счастья ей не дождаться, слишком они разные, но Ольга была уверена: Кирилл твердил это только из ревности. Может быть, и сейчас он завел старую шарманку из ревности, однако Ольге вдруг подумалось, что та «паленая водка» была, очень возможно, выпита не случайно…
Впервые она видела такое бешенство во взгляде Кирилла. А ведь с него станется и
