Легкий шепот утих, и никак было не понять Ольгушке, почудились ей эти слова или были произнесены на самом деле.
Вроде бы умерла тетка Лукерья. Как же она могла это сказать?!
Однако сегодня Ольгушка навидалась таких чудес, столько невероятных событий с ней произошло, что она не удивилась бы чему угодно!
Казалось бы, самых страшных страхов она нынче натерпелась, однако ужас, который объял ее сейчас, сравнить с ними было нельзя.
Кому верить? Чьим словам последовать? Демонову предостережению? Или тому, о чем молили мертвые уста тетки Лукерьи?
В испуге оглянулась она на окно, за которым ярко светила луна, и вдруг увидела гигантскую фигуру, кравшуюся по улице.
Сначала решила было, что это опять Демон появился, однако нет – фигура была женская…
Припала к окну, вглядываясь. В это мгновение фигура обернулась, и Ольгушка разглядела старуху огромного роста с разлохмаченными волосами и огромными зубищами, торчащими изо рта во все стороны.
– Боже милостивый! – прохрипела Ольгушка: в горле у нее пересохло от страха. – Да ведь это Коровья Смерть!
* * *Ольга ничего не видела ни перед собой, ни вокруг, только чувствовала, как пальцы Гантимура сжимают ее ладонь, а под ногами проминается земля. Впрочем, это лишь сначала она была мягкой и податливой, потом стала суше, корявей, а затем и вовсе как бы свилась в тугие и твердые плети. Казалось, что ступеньки, по которым спускались Ольга и Гантимур, сплетены из толстых веток или грубых канатов. Но чем ниже вели эти ступеньки, тем отчетливей ощущала Ольга, что под ногами у них упругие и крепкие ветви какого-то огромного дерева.
Гантимур прыгал с одной на другую с ловкостью если не обезьяны, то человека, не раз этим странным путем проходившего, да и Ольга, которая сначала с трудом удерживала равновесие, постепенно привыкала к «лестнице», там более что она плавно и довольно удобно огибала широченный ствол.
Довольно долго двигались Гантимур и Ольга на ощупь, но вот наконец что-то забрезжило впереди, некий серый блеклый туман начал окутывать пространство – настолько похожий на те «облака», которые теперь заменили одежду Гантимуру и Ольге, что она испугалась, как бы не раствориться в этом тумане и не слиться с ним!
Стоило ей так подумать, как Гантимур канул в серую мглу, словно сорвался с очередной ветки-ступеньки. Ольга испуганно вскрикнула: ей было страшно с Гантимуром, однако без него она вообще чувствовала себя потерянной и совершенно не представляла, как быть. Ни вперед идти, ни вернуться…
И тут Ольга почувствовала, что ветка, на которой она стояла и которая только что казалась вполне надежной, начала разъезжаться под ногами. Теряя опору, она попыталась уцепиться за ствол, однако он рассыпался в прах под ее ладонями. Она падала, падала… но даже толком испугаться не успела, как оказалась рядом с Гантимуром, который вовремя подхватил ее. Серая облачная «одежда» оказалась не только проницаема для прикосновений, но даже как бы усиливала их, и Ольга с удивлением ощутила жар его рук.
«Значит, мы живые? – с радостью подумала она. – Если у него такие горячие ладони, значит, мы не в царстве мертвых?»
– Ты смотри на это проще, – усмехнулся Гантимур, как всегда, непостижимым образом угадывая ее мысли. – Представь, что мы со второго этажа спустились на первый. Ты же не будешь считать жителей первого этажа менее реальными, чем ты сама?
– Как только увижу этих самых «жителей первого этажа», так немедленно решу, кем их считать, – буркнула Ольга.
Серый туман, только что скрывавший окрестности, расползался, открывая такое же серое, мутное небо и мрачную картину погибшего леса. Огромные, веками росшие ели и сосны стояли без единой хвоинки, кора с их стволов была ободрана, а оставшаяся ссохлась и висела неровными клочьями. Сердце сжималось от жалости при виде этих великанов, напоминавших скелеты своими изуродованными стволами и голыми, трагически изломанными ветвями! Но еще более уныло выглядели нагромождения поваленных деревьев, через которые, казалось, невозможно будет перебраться. Ни шороха листьев и ветвей, хотя между деревьями носился прохладный ветерок, ни пения птиц, ни рыка звериного не было слышно, лишь порой доносился какой-то глухой шум, словно бы рушилось нечто тяжелое, и Ольга догадалась, что где-то неподалеку падают такие же мертвые, отжившие свой век деревья, как те, которые окружали их с Гантимуром.
Ольга испуганно вспомнила, по какому мощному стволу они только что спускались, и, оглянувшись на него, увидев, какими уродливыми клочьями повисает на нем кора, как поникли нижние ветви, со страхом спросила:
– А это дерево на нас не рухнет?
– Вполне может, если так и будем стоять под ним, – кивнул, впрочем совершенно спокойно, Гантимур. – Оно свою роль сыграло, мы по нему спустились в Буни…
– Значит, это все-таки царство мертвых! – Ольга не схватилась за сердце только потому, что от страха у нее пропали все силы, их не осталось даже на такой незначительный жест. – Мы что, навсегда здесь останемся?
– С чего ты взяла? – спросил Гантимур. – Мы уйдем в свой час.
– Но дерево гниет на глазах! – чуть не взвизгнула Ольга, почему-то не в силах отвести глаза от жуткой картины этого гниения и ежась от ветра, который становился все более злым и холодным. – Как мы сможем по нему подняться?
– Ветви этого дерева служат всего лишь ступеньками, которые ведут вниз. А подняться можно только по течению реки Энгдекит, соединяющей верхний и нижний миры. Каждый ее водоворот служит выходом в мир живых – так же, как всякая глубокая дыра в земле служит входом в мир мертвых.
– Река?! Но я не умею плавать, – с ужасом вспомнила Ольга.
– Да это не важно, – отмахнулся Гантимур. – Тебе не понадобится плыть.
– В каком смысле? – насторожилась она. – Я что, навсегда тут останусь?
Гантимур уставился недоуменно, потом слабо улыбнулся и медленно пояснил:
– Течение Энгдекит всегда направлено вверх, в мир живых. Она сама выносит шамана и того, кого он сопровождает, на поверхность: или к истокам, к верховьям, где живут шаманки, которые уходят туда после смерти, – или на берега, если человеку нужно попасть в мир обычных людей, чтобы пожить среди них. Понимаешь?
– Понимаю, – кивнула Ольга. – Ишь ты, значит, шаманки отдельно от шаманов живут? Это такие амазонки местные, да?
Лицо Гантимура словно тенью подернулось, и Ольга поняла, что этот вопрос ему неприятен.
Может быть, у него был роман с какой-то шаманкой, живущей у истоков реки Энгдекит, и девушка отвергла этого экзотического красавца? Поэтому ему воспоминания неприятны?
Неизвестно насчет воспоминаний Гантимура, однако Ольге мысль о романе Гантимура с кем бы то ни было тоже оказалась
