– Прийти в наш мир? – Первый мужчина снова улыбнулся своей холодной улыбкой. – Это не имеет смысла, к тому же может привести к непредвиденным и неприятным последствиям. Помните классику: «Восток есть Восток, Запад есть Запад, и вместе им не сойтись»? Наши миры тоже не могут сойтись, по физическим причинам. К тому же вы родились здесь и наверняка не захотите навсегда оставлять свою семью. Успехов вам в работе и личной жизни. Долгих лет! Прощайте!
Он нажал кнопку вызова на своей рации, и по моей комнате, разделив ее на две части словно бы стеной горячего воздуха, прошла легкая рябь. Мужчина, равнодушно кивнув мне, шагнул в эту зыбь, буквально растворившись в ней – знаете, как в старых, докомпьютерной поры, фильмах-сказках. Второй кивнул Лаки: «Иди». Парень встал, протянул мне руку:
– Рад был встретиться.
Я сжала его пальцы и почувствовала, как в ладонь больно ткнулась небольшая вещица. Лаки же, отвернувшись, шагнул в «водораздел». За ним, кивнув мне и пожелав удачи, последовал второй мужчина. Комната стала прежней.
Что это было? Сон? Явь? Я не села, а рухнула на диван, еле сдерживая слезы. Ладонь кольнула непонятная вещица, и я разжала пальцы. Крохотная подвеска, напоминающая старинный фонарь: отвинчивающаяся металлическая подставка соединена с наглухо приклепанным к основной части металлическим же колпачком четырьмя обрамляющими прозрачную призмочку витыми столбиками, к верхнему колпачку приклепано ушко для шнурка. Я подняла призмочку к лицу и улыбнулась, поняв, что Лаки сумел мне передать.
В мое детство у нас в городе вдруг пошла мода на стеклянные подвески с лазерной гравировкой внутри и вмонтированной подсветкой; у меня такая до сих пор в шкатулке лежит, правда без батареек уже. На родине Лаки тоже делают подобные вещицы, но все же немного иные: в стекло впаивают прозрачные слайды, причем таким образом, что при включенной в колпачке лампочке они дают на белом экране большое изображение. Обычно слайдов два, расположенных крест-накрест, и лампочек тоже две – по одной на слайд. При желании слайд можно рассматривать и на просвет, но он тогда мелкий совсем, примерно с тетрадную клетку. В этой призмочке, судя по размерам, слайды были двойными – один над другим. Две грани, четыре слайда.
Я заставила себя переодеться, поужинать и только потом, склеив скотчем несколько листов бумаги, выключила свет. На самодельном экране проступили яркие фотографии.
Ясный летний день, цветущий донник у края кадра слегка наклонился под ветром, на дальнем плане зеленеет лес, а на его фоне стоят, обнявшись, девять человек – три девушки и шесть парней. У Фо растрепались волосы, Кью чуть морщит намазанный кремом от загара нос, Сол с Полом привычно делают «рожки» Хауку и Попу, Лот вполоборота – не успел до срабатывания камеры встать как хотел, Лаки тянет меня за руку в центр кадра – я по привычке встала тогда с самого края.
Ниже другой кадр. Пасмурный осенний день, та же компания в грязных спортивных костюмах, черно-белые «близнецы» делают вид, что тащат мешок с картошкой, Хаук украдкой грозит им кулаком, Поп, Лот и Лаки, немного усталые, спокойно ждут, когда снова можно будет взяться за работу, а мы с Фо и Кью пытаемся спрятать за спины рабочие перчатки.
Я ненадолго закрыла глаза, потом повернула «волшебный фонарь». Еще две фотки, теперь уже команда Тихона, пусть так и не ставшая нашей, но все же и они – друзья.
Первый день в поселке, крепкие парни, невысокий Ильдус, и мы – бледные тени то ли подростков, то ли стариков. А я не подозревала, что наше истощение выглядело вот так.
Пикник на озере. Темная хвоя кедрушек, золотистые стволы сосен, солнечная рябь на озере. Мне показалось, что в комнате на мгновенье пахну́ло холодным ветром, сосновой смолой и терпким запахом моховых болот.
Лаки наверняка много заплатил за эту вещицу – индивидуальный заказ ведь. Но сделал то, что стало для меня ценнее всего в этом мире: он подарил кусочек дружеского тепла, память о тех днях, которые все чаще стали казаться мне лишь сном.
* * *Ночью я не могла заснуть, думая о последних четырех месяцах. Я вернулась не просто в свой мир, но и почти в то же самое время, всего на несколько часов позже, чем пропала. В волшебство я не верила – и так реалистка, а общение с Хауком, Лаки и остальными тем более убедили меня, что в первую очередь нужно искать научное объяснение даже самым невероятным событиям, и оно обязательно находится, не требуя ненаучного. Так что мое путешествие во времени наверняка объяснялось какими-нибудь особенностями фона пространства.
Но в те дни я думала совсем о других вещах. Забрав у соседки ключи, открыла квартиру, благо что это можно было сделать и снаружи, быстро переоделась и запихнула одежду того мира как можно дальше в кладовку, постаравшись забыть о прошедших месяцах и уж тем более о мертвом дворе.
Первые несколько дней я на самом деле радовалась возвращению, заново привыкая к подзабытым вещам, путаясь с ценами в магазине и по пять раз на день созваниваясь с родителями. И отказываясь ехать к ним на Рождество – слишком уж изменилась внешне, требовалось придумать, как это замаскировать. Благо что есть на свете так нелюбимая мной косметика, вообще-то придуманная для того, чтобы омолодить лица женщин в возрасте, но намного чаще использующаяся, чтобы «сделать взрослыми», а по сути состарить лица девушек. Пришлось воспользоваться опытом школьниц, подобрав себе яркую маскировку. Ну а все еще сохранявшаяся худоба позволила выудить из шкафа старые блузки классического кроя.
После праздников я, уже подготовившись внешне и внутренне, вернулась на работу, быстро втянувшись в привычные дела и вроде бы не вспоминая о прошлом, только вздохнула про себя, узнав о непонятном исчезновении моей коллеги – девушки, работавшей в другом городском музее: сразу поняла, что с ней случилось. Ее исчезновение произошло в те же самые часы, что и мое, только вот куда ее забросило, и помнила ли она хоть что-нибудь о прошлом?
Но прожитые в ином мире месяцы напоминали о себе помимо моей воли: у меня изменился стиль речи, манера поведения, я стала вызывать у людей насмешки своими высказываниями об интересующих меня вещах – привыкла, оказывается, обсуждать с друзьями книги и научные новости, а на работе, да и среди приятельниц, говорили больше о скандалах со «звездами», которыми я и раньше не особо увлекалась. На меня косо посматривали на улицах: я слишком открыто улыбалась, отвыкнув носить маску равнодушия и отстраненного эгоизма. И пыталась поймать взгляды людей в транспорте, натыкаясь на бездумную пустоту или отражение экранов смартфонов в глазах.
Приятельницы
