– А эта… – вспомнил было Танио про танцовщицу.
– Шшш! – оглянувшись, нервно шикнул маг. – Все потом.
Умывание и горячий взвар приободрили принца. И немного примирили с необходимостью куда-то ехать на лошади в такую рань. Поеживаясь от утренней прохлады, Тан вяло пихал в сумку остатки еды и удивлялся свежести и бодрости спутника. Будто не он караулил всю ночь спавшего принца.
– Эй, Зак! А тебе что, совсем спать неохота? – не выдержал Танио, глядя, как маг одним махом взлетает на лошадь.
«Я сироп бурлейника лизал», – стукнула в голову чужая мысль.
– О! Это же… Много? – охнул Танио, прикидывая, когда маг свалится в тяжелом болезненном сне.
– Две.
Значит, после обеда.
– А как же…
– Я договорился с одним возницей, его сын поедет на моей лошади, а я посплю в телеге, – пояснил маг.
– Ясно, – кивнул принц, чувствуя легкую неловкость.
Опять Зак старается все сделать сам!
«Вот она», – мысленно оповестил Зак и указал глазами на худенького парнишку в мешковатой одежде.
– Что?! – в изумлении разинул рот принц.
Не может быть. Вот этот подросток с обыкновенными чертами лица и коротко стриженными темными волосами и есть та обжигающе-чувственная танцовщица?! А где ж тогда она прячет то, что так дерзко поднимало плетеные колпачки откровенного лифа? Где белокурые локоны? И где, наконец, пухлые губки, так зазывно улыбавшиеся из-под легкого золота бахромы? Может, Зак ошибся, приняв под наркотическим воздействием бурлейника мальчишку за девицу? Ничем иным такую ошибку объяснить Тан не мог.
– Это она! – заверил Зак. – Все сторожки на ней. Просто ты не встречал еще таких лицедеек.
Ну уж лицедеев и лицедеек Танио повидал немало. Ни один мало-мальский праздник не обходился без того, чтобы их не позвали во дворец. И если многочисленные королевские родичи и именитые гости сторонились комедиантов, не считая достойным даже разговаривать с теми, кто выбрал своим ремеслом недостойную человека профессию, а кривляние за деньги, то ученику лекаря приходилось довольно тесно с ними общаться. Ведь не мэтра же отправлять лечить многочисленные ушибы, синяки да ссадины обожающих выпить и побуянить комедиантов.
Вот тогда и изучил ученик лекаря досконально безалаберный быт лицедеев. И хотя в то время ему нравилась веселая доступность актерок, но их разгульный образ жизни и повальную безнравственность ученик принять не мог. И твердо решил ни при каких обстоятельствах не впускать лицедеек в свою жизнь дальше постели. Чтобы ненароком не поддаться соблазну разгульной жизни и не очутиться навсегда в их обществе. Это было бы крушением всех его грез.
Выросший без отца, ходившего лекарем на торговом судне и сгинувшего бесследно на морских просторах, Танио с ранних лет остро ощущал бедность родного дома. И жгуче завидовал соседским детям, чью обеспеченную отцами и уютно обустроенную матерями беспечную жизнь наблюдал сквозь щели заборов. Он с тоской мечтал о таком же добротном, теплом доме, где к праздникам весело моют до блеска окна и пекут духовитые пироги. В их с матерью ветхом домишке, казалось, навечно поселились горе и нищета.
К тому времени как парнишка начал немного разбираться в жизни, мать уже давно и тяжело болела. На ее лечение уходили все деньги, вырученные от сбора трав и изготовления простейших отваров. Собирать и сушить травы Танио обучала мать, когда-то помогавшая отцу. Она же научила его читать и подарила записи, которые лекарский род Литенсов вел много лет. Все свободные от изготовления настоек вечера Танио провел, изучая рецепты отца и деда. Ему очень хотелось вылечить мать. А она мечтала видеть сына учеником именитого лекаря. И почти силой отправила в столицу, когда объявили очередной набор в ученики к маститым мэтрам. Танио оказался самым способным и прилежным из почти трехсот претендентов и попал в ученики к самому придворному лекарю, мэтру Грендини.
А через полгода получил известие, что стал круглым сиротой.
Принц тяжело вздохнул, отгоняя тяжелые воспоминания, и не заметил, как Зак отвел в сторону взгляд, полный боли и сострадания.
Обоз медленно тащился по пыльным дорогам, а внимание принца вновь и вновь возвращалось к переодетой мальчиком гостье. Он, конечно, верил в способность мага распознать иномирянку под любой маскировкой. Только не мог понять, что заставляет девицу бежать на север, где за такие танцы ей светит лишь тюрьма? Если она способна вмиг распалить даже привычных к женским танцам южан, у которых в каждом состоятельном доме имелось две-три рабыни для развлечения гостей и хозяев.
Не говоря уж о дворцах набобов и шейхов. Там в гаремах томилось по нескольку десятков, а то и сотен невольниц, собранных со всех стран, исключая разве что Тордизанию.
Король и Совет крайне отрицательно относились к рабовладению, особенно после того, как в кратковременном рабстве пришлось побывать одному из королевских отпрысков. С тех пор любое подозрение в покушении на гражданина самой могущественной страны грозило виновнику судом магов и пожизненными рудниками. Ну а если торговец живым товаром оказывался из правящего дома, то с его страной вмиг рвались всякие отношения, и уладить после конфликт было очень непросто и стоило очень дорого.
К тому же только в Тордизании с давних пор оказывалась всяческая поддержка и защита магам всех мастей и только в ней имел реальную власть Совет магов. Поэтому нетрудно догадаться, кого в любой ситуации поддерживали жившие в других странах маги, имевшие высокие должности при дворах правителей и весьма солидных клиентов.
Потому-то рабовладельцы всех мастей и не помышляли о возможности заработать на рабстве прекрасных тордизанских дев. Кем-кем, а круглыми дураками они точно не были.
Но иномирянка по типу лица была похожа именно на тордизанку, и кто же решился ее пленить, а затем продать шейху? И почему шейх рискнул купить, а теперь еще и объявить в розыск, с баснословной наградой за поимку, девушку с такой опасной внешностью?
Зак на вопросительный взгляд принца только уклончиво пожал плечами. Он и сам мог лишь догадываться о возможных причинах такого поступка престарелого сластолюбца. Но точнее сказать не мог: почему-то мысли иномирянки и ее спутников не читались. Словно закрытые непроницаемым куполом сильного заклинания.
Примерно через звон, когда солнце уже поднялось над горизонтом и рассеялся легкий утренний туман, принц заметил, как непритязательно одетый парень, все время вертевшийся неподалеку от иномирянки, обратился с каким-то вопросом к одному из возчиков. Завязался оживленный торг, в результате которого несколько монет перекочевало из рук парня в бездонные карманы возницы. А иномирянка ловко вспорхнула на телегу и, немного повозившись, устраиваясь поудобнее, притихла. По-видимому, уснула.
Парень теперь неотступно шел рядом с телегой с той стороны, где спала его подопечная. И по тому, как он изредка осторожно клал руку на широкую тунику, скрывающую надетый под нее пояс, принц догадался – там спрятано оружие. Нет, не меч, скорее короткий кинжал или нож. И задешево продать свободу, свою или спутницы, парень явно не собирался.
«Это один из тех четверых,
