Глава 37
– Зак, расскажи про Болафа, – вспомнив, что самое нудное в мире дело – это ожидание, попросил принц.
– Ну ладно. Только смотри не проговорись ему. Сам понимаешь, мне он ничего не рассказывал.
– Ох, Зак. Ты что, меня плохо знаешь? Когда я…
– Я не говорю специально, но невзначай… Пожалеть вздумаешь…
– Ты что! Разве мужчин жалеют? Жалость унижает.
– О боги, Тан! Это ты во дворце таких умностей нахватался? Жалость, если она от души, если она сострадание и поддержка, никого унизить не может. И каждый человек в ней нуждается, не важно, женщина или мужчина. Вот высокомерная брезгливость, которую спесивые дворцовые прихлебатели зовут жалостью, та унижает. И не просто унижает и оскорбляет человека, волей судьбы или обстоятельств попавшего в незавидное положение, она наносит ему тяжелые душевные раны. – Но мы сейчас не про это говорим, – спохватился Зак, – а про Болафа. В общем, его история не нова. Мать родила его в девичестве неизвестно от кого, родственники были в шоке, позор всей семье. Семья-то из знатных, я не сказал? Потом выдали-таки ее замуж за вдовца с детьми. И жили они некоторое время спокойно, пока один из сводных братцев, путешествуя по Агане, не влип в нехорошую историю. Побил в чайхане какого-то невзрачного старичка, вздумавшего делать благородному лорду замечания. Справедливые, между прочим. А старичок оказался непрост – отец одного из ближайших советников хана. Лорда схватили и судили. Присудили выплатить большой штраф. А пока грубиян не заплатит, должен сидеть в зиндане. И тут выяснилось, что такой суммы у родичей Болафа нет. Отчим собрал сколько смог и отправил с деньгами пасынка. Уговорив отсидеть за сводного братца, пока родичи соберут нужную сумму. Потому что братец, видите ли, здоровьем не вышел. А Болафу за эту услугу отчим пообещал вызволить его в ближайшее время и выделить часть имения. Ну, тот и купился. А когда отсидел почти год и вывели его за долги на рабский базар, то сообразил – никто из родни выкупать его и не собирался. На базаре его купил известный тебе Крат, ну а дальше ты и сам знаешь.
– М-да, крупно пострадал бедный Болаф за доверчивость. Только… Зак, я все равно не понимаю, почему он на весь свой род обозлился? Ты… не знаешь?
– Знаю, – невольно вздохнул Зак, вспоминая тяжелое чувство, которое испытал при проникновении в мысли северянина. Столько было там намешано обиды, боли, ненависти, что почти не осталось места для любви и надежды. – Его не только отчим предал. Когда он стоял на рабском помосте, мимо проходили его земляки, жившие в Агане. Болаф исхитрился привлечь их внимание и объяснить свое несчастье. И просил его выкупить с тем условием, что отдаст долг с процентами. Или хотя бы отправить письмо королю с просьбой о заступничестве. Но земляки молча исчезли в толпе, не предприняв никаких действий. Потом потянулись долгие годы рабства и унижений. И с каждым годом его ненависть к соотечественникам росла. А потом его освободили мы. И ничего не потребовали взамен. Вот он и платит теперь своей преданностью. Хотя, я думаю…
– Кастанио, Лизандр! Это почему вы до сих пор не на башне? – внезапно, как ливень среди ясного полудня, обрушился на принцев негодующий женский голос.
– Госпожа Дорисия! – обрадованно вскричал Танио, оборачиваясь к высокой худощавой даме, стоявшей возле них с самым возмущенным выражением лица, какое она только смогла изобразить. – Как замечательно, что ты сама сюда пришла! А я уже хотел бежать за тобой, чтобы показать, что я обнаружил.
– И что же ты тут обнаружил? – с подозрительностью уставилась на ученика почтенная магиня.
– Именно то, о чем ты говорила мне на последнем занятии. Иди сюда! – Танио хитро подмигнул Заку и бережно, но настойчиво подтолкнул наставницу к узкой бойнице, пробитой в каменной стене, защищающей воинов вместо перил.
– Смотри! – восторженно кричал он в ухо магине, ничего не видевшей в кромешной тьме ненастной осенней ночи. – Видишь? О! Превосходно! Правда?
– Что? – осторожно поинтересовалась наставница, не обнаружив ничего, кроме навязчивого ощущения, что ее пытаются нагло провести.
– Ну как же! – От разочарования принц как будто даже расстроился. – Ты же сама говорила, нужно выбрать на местности точку, с которой боевые удары воздухом произведут наиболее эффективное воздействие.
Магиня могла гордиться учеником, ее лекцию он повторил почти дословно. И место для атаки выбрал очень грамотно. Только сама она на сегодняшнюю ночь предпочла совсем другую позицию. На высокой угловой башне, куда никогда не долетают меткие стрелы северян. И что же ей теперь делать? Объяснить, что все сказанное на лекции – пустая теория, а на практике лучше выбрать такое местечко, где собственной персоне ничего не угрожает? И не важно, что вихри, пущенные оттуда, растратят большую часть своей силы понапрасну.
Или все же признать правоту ученика и похвалить его за проявленную инициативу? Но тогда придется присоединиться к нему на этом открытом всем стрелам и болтам мостике.
Дорисия еще пребывала в тяжелых раздумьях, вполуха слушая восторженно расхваливавшего найденную позицию ученика, когда их нашла Каруна.
– Что здесь происходит? – сурово глядя на принцев, спросила она, выныривая из полумрака.
Крошечные светильники, изредка висевшие у самого настила, лишь обозначали пространство моста, но не освещали находившихся на нем. Только возле Зака, закрывшегося со стороны ущелья невидимостью, висел маленький магический светлячок.
– Они говорят, – растерянно обернулась к коменданту магиня, – что здесь самая выгодная позиция для магического отражения атаки.
– Они тебе еще не то скажут, – отмахнувшись от слов наставницы, фыркнула Каруна. – Танио, Зак! Хватит своевольничать. Быстро на башню!
Принцы не шевельнулись.
– Зак? – неверяще протянула к сыну руку Каруна. – Вы не собираетесь…
Ее голос дрогнул.
Маг мгновенно вскочил с кресла и нежно обнял мать за плечи.
Танио тяжело вздохнул. Вот и все. Придется идти на башню. А жаль. Эх, какая идея была.
– Мам! – кротко журчал голос Зака. – Не расстраивайся ты так. Ничего с нами здесь не случится. Правда-правда! Иди на башню, тебя ждет папа. Нам действительно лучше ударить отсюда. Вот увидишь, враги даже подойти не успеют.
– Тем более что они будут под моим присмотром, – скрепя сердце приняла наконец решение Дорисия. – Я тоже считаю, что для воздушника лучшей позиции не найти.
Каруна несчастно кивнула и одним движением руки открыла портал. Конечно, следовало бы сегодня поберечь магические силы, но такая ситуация… Не хватало, чтобы перед боем гарнизон увидал плачущего коменданта. Она попыталась напоследок улыбнуться обнимавшим ее принцам, но смогла выдавить только жалкое подобие своей искрометной усмешки. Безнадежно взмахнула рукой и спешно шагнула в портал.
– Так, а где мое кресло? – с усмешкой глядя на расстроившихся принцев, величественно хмыкнула Дорисия.
– Пожалуйста, – щелкнул пальцами Зак, и перед ней возникло кресло из гостиной Каруны, вместе с брошенным на него пледом и еще теплое от недавней близости камина.
– А теперь рассказывайте ваш план
