– Значит, она не свободна? – предположил Роман, уразумев, что это иносказание говорит о судьбе девушки.
– Нет, – ответила Эльга, и это короткое слово упало, как клинок.
Дочь Кира – или как там на самом деле звали того варварского архонта, которого Эльга победила девять лет назад? Теперь Роману стало понятно, почему в пиршественной палате, когда для него исполняли песнь о той мести и войне, эта юная дева слушала, забыв о своих обязанностях, и лишь смотрела в пространство отсутствующим взглядом…
* * *Надо думать, Роман и впрямь хорошо молился о скорейшем прекращении войны на Волыни. Не прошло после этого и двух дней, как Эльга получила весть: в Киев едет Олег Предславич с частью добычи Святослава и неким важным поручением к ней.
Первым узнал об этом Мистина: Лют с дороги выслал вперед конного гонца. И уже довольно поздно вечером Свенельдич-старший явился с новостью к Эльге. Был он взбудоражен, обрадован и раздосадован одновременно.
– С чего начать, не знаю! Святослав убил Етона на поединке и стал его единственным законным наследником. А тот возьми да и оживи на третий день!
– Етон? – Эльга подалась к нему. – Ожил? Ты меня морочишь.
– Едва ли Лют стал бы морочить меня. Перед смертью Етон велел на третий день открыть его могилу. И ее открыли. А там внутри обнаружился живой парень лет двадцати, и все Етоновы ближники подтвердили, что это Етон, только помолодевший. Они видели его таким раньше. Сам Один дал ему способность переродиться.
– Этого не может быть! – Эльга нахмурилась. – Что за игрища! Какой-то парень влез в могилу…
– Святослав тоже не очень склонен верить, как я понял. Поэтому он не вернул новому Етону жену и послал ее сюда. На днях она будет здесь, и мы сами ее расспросим, как вышло, что ее старый муж умер и возродился, а все в это поверили. Но есть кое-что другое, и это даже, пожалуй, хуже…
Мистина прошелся по избе; Эльга с беспокойством следила за ним. Хуже? Что может быть хуже, если уж Святослав жив и невредим?
– Воскрес еще кое-кто. – Мистина по привычке вращал предплечьем, разминая мышцы, будто ему вот-вот предстояло взять в руку меч, и по этому движению Эльга видела, что он напряжен и раздосадован. – Лучше бы Етон хоть три раза подряд оживал, это было бы не так гадостно…
– Да что такое?
– Помнишь, весной сюда к нам приходил Володислав деревский? Он опять объявился. Олег встретил его по дороге сюда. Володислав сам к нему пришел. Теперь Олег, его дружина, оружники Люта – все знают, что Володислав деревский жив.
Эльга молчала, пытаясь сообразить, что несет им эта новость. В тот раз, весной, жуткая одноглазая рожа мелькнула и пропала, будто страшный сон, и оставалась надежда, что Мистина ошибся, что это был вовсе не Володислав. Или что он больше не посмеет здесь показаться. Но если он объявил о себе Олегу… Это уже не морок, это явь. От нее ни наузом, ни крестом не спасешься.
– Чего он хотел?
– Если бы я тогда сумел его взять, никто бы и не узнал, кто это был. Подумаешь, нашли бы бродягу на дороге со свернутой шеей, кому печаль? А теперь он, жма, ожил не только для нас.
– Но зачем? – Эльга начала гневаться. Только этого ей сейчас не хватает! – Деревская земля – наша по праву меча! Мы взяли ее на щит, теперь, если он жив – ему же хуже. И где он сейчас? Он что, – Эльга встала, испуганная пришедшей мыслью, – тоже едет сюда?
– Нет. Олег отпустил его, жма! Даже дал провожатых, чтобы Лют не пытался вмешаться. А тот не сообразил, как можно было его задержать.
– Но не стал бы он драться с Олегом на его земле! И там еще эта молодуха Етонова!
– Зачем драться? – Мистина повернулся к ней. – Надо было напомнить, что у нас в руках в Киеве два Олеговых внука. И что он никогда больше их не увидит, если даст этому гаду уползти. Если они больше не сироты, нам это грозит слишком большими бедами, чтобы оставить в живых всех из этого семейства…
– Олег… не поверил бы, что мы… – Эльга смотрела на воеводу в сомнении, не зная, истинна ли была бы эта угроза.
Мистина ведь одинаково мог и просто припугнуть, и вбыль сделать, что обещал…
– У меня у самого внуки есть. И ради них я пожертвую любым из своих зятьев. А Олег и подавно. Правда, Люту пришлось бы ему грозить от моего имени. Ему Олег мог бы и не поверить. А теперь поздно… Олег приедет – узнаем, зачем этот гад от дедов сбежал.
– О боги! – Эльга всплеснула руками, ей хотелось и заплакать от досады, и засмеяться над горькими шутками судьбы. – Сразу два покойника из-под земли вылезли! Это что – знак? Скоро конец света? Я думала, он той осенью уже был!
– Не оживают покойники, – Мистина уверенно качнул головой. – Я за жизнь свою вот столько их перевидал. – И он провел пальцем у себя под горлом.
– И кем теперь считать Етонову молодуху – женой или вдовой?
– Вот у нее самой и спросишь. Надо думать, для этого Святослав ее сюда и послал.
– Для этого? – усомнилась Эльга, не очень веря в такую предусмотрительность своего сына.
– Ну а для чего? – Мистина развел руками, дескать, не вижу иной причины. – Не для того ведь, жма, чтобы взять ее третьей своей княгиней!
* * *Чтобы подготовиться к приему Олега с дружиной, Эльга отложила очередные встречи с послами и поручила Острогляду свозить их пока на лов. Путешественникам, проведшим в дороге три седмицы, полагалось бы дать отдохнуть, но Эльге так не терпелось увидеть Етонову княгиню и узнать, что же Святослав намерен с нею делать, что она послала навстречу Олегу гонца с приказом везти пленницу прямо к ней на двор.
Еще пока Олег Предславич с дружиной пробирался по улицам Киева, мимо гомонящей толпы, к Эльге поспешно собрались городские старейшины. Все жаждали новостей о войне на Волыни: уже разошелся слух, что Святослав, обойдясь без битвы, одолел Етона на поединке и получил его наследство, но… есть некая закавыка, из-за чего княгиня скорее озабочена, чем обрадована. В чем эта закавыка состоит, никто толком не знал. Не верить же в ту брехню, будто, мол, Етон помер, а потом из могилы живым вышел!
Зная, что ей предстоит скорая встреча с киевской княгиней, Величана с последнего ночлега надела хорошее варяжское платье с яркой узорной отделкой и велела достать из короба белый шелковый убрус с красным, вышитым серебром очельем и подвесками моравской работы. Даже будучи пленницей, она оставалась женщиной княжеского рода и собирала всю свою решимость, чтобы не уронить достоинства перед Эльгой, пусть та
