– Я тут поработать решила…
– И я тут поработать решил, – сказал он глухо. – Вот думаю, объявлять ее в розыск сейчас или подождать до завтра. Но что-то неохота ждать.
– У нее же будут неприятности, – тихо сказала Эгле. – Если ты сейчас объявишь ее в розыск. Не примут потом в институт, не возьмут на работу… Подожди, она могла перепутать день, утопить телефон в ванне…
Он покачал головой:
– Я сейчас поеду к ней домой. Если не найду ни дома, ни в школе – тогда в розыск.
Поток холода, исходящий от него, стал таким мощным, что Эгле, пытаясь согреться, взяла в руки чашку с горячим чаем.
– Прости, – сказал он и встал. – Счастливого полета.
– Позвони, – сказала она и тут же прикусила язык.
Он не удивился:
– Когда?
– Когда ее найдешь, – сказала Эгле. – Хоть бы поскорее. Я тоже как-то… эмоционально включилась, она мне вроде как не чужая.
Чай остывал в ее ледяных ладонях.
* * *В спортзале играли в баскетбол. Удары мяча отдавались очень громко, будто били в барабан у самого уха. Майя прошла мимо раздевалок; уборщица стояла в дверях, уперев руки в бока:
– Я уже полы помыла, куда?
– Я забыла рюкзак, – сказала Майя.
– А голову ты не забыла? Который час?! Здоровые выросли, а мозгов, как у…
Майя посмотрела исподлобья. Уборщица замолчала на полуслове и отступила. Майя, потупившись, прошла в дверь, на первый этаж и дальше по лестнице, к кабинету информатики.
Кабинет был заперт. Зачем она пришла сюда? Зачем ей вообще нужен рюкзак? Разве она собирается делать уроки?
Майя пошла обратно вдоль стены, мимо классов, кабинетов, туалетов – мимо унылого, душного, мучительного, повседневного. Потерявшего над ней власть.
В спортзале били мячом о пол. Майя вошла в женскую раздевалку, залитую пряным неприятным духом. Ее рюкзак был здесь, пустой, вещи рассыпаны по кафельному полу вместе с содержимым урны: использованные прокладки, салфетки, жвачки, тетради, помада, все вперемешку. Валялся открытый альбом: пейзажи. И птицы в движении.
– Привет, ведьма!
Они ее ждали. Стучали мячом, но не выпускали из виду раздевалку, и вот теперь застали – вчетвером, в полном составе:
– «Новая Инквизиция» придет за тобой, похотливая рожа.
– Ты хочешь? Ты правда хочешь?
– Ведьмы всегда хотят.
– Смотри, она уже потекла!
– Ты зло, ты грязь! Наказание будет суровым!
Они наступали от двери, зажимая ее в угол. Молчала пустая школа. Только в спортзале по-прежнему бубнили мячом.
У отца не было стиральной машины. Каждый вечер, выкручивая над раковиной белье, Майя делала вот так. И вот так. И вот так.
* * *Безрукавка сотрудника службы «Чугайстер» висела на спинке офисного стула, протертого во многих местах. В квартире было неуютно, но чисто. Пахло застарелым куревом. И еще чем-то мерзким. Прихожая была увешана плакатами, свежими и старыми: «Служба «Чугайстер» – твоя защита от нави. 1111». «Это не родственник вернулся из могилы. Это навь явилась убить тебя. 1111». «Запомни, честный гражданин, мы твой храним покой, четырежды нажми «один» недрогнувшей рукой…»
– Не знаю, где-то шляется, – сказал ее отец, уже сильно выпивший. – К одиннадцати придет, или уши оборву. А ты кто?
– В котором часу она ушла сегодня из дома?
– Не знаю, вернулся с ночной смены, ее уже не было… Да кто ты такой?
Мартин вышел. Разговаривать здесь дальше не имело смысла.
Окраина курортного города. Столбы, покрытые объявлениями, как чешуей. Очень темная ночь, беззвездная и безлунная. Отвратительное предчувствие, как железный обруч на шее.
И, оправдывая предчувствие, задергался в кармане телефон.
* * *Сейчас здесь будет людно. Сбегутся родственники. Им это видеть нельзя категорически, если уж бывалых полицейских трясет и тошнит. Ребята умерли моментально, но то, что она сделала с их телами, надо прятать от человеческих глаз.
– Я велел, чтобы их не трогали, – хрипло сказал Ларри. – Пока ты не приедешь.
– Пусть их увезут немедленно. К вам или к нам, все равно.
Мартин поднырнул под желтую ленту посреди школьного коридора. Предположительно, воин-ведьма. Четыре трупа – подростки. Крупный блондин, острый на язык брюнет, еще двое – бычки, спортсмены, задиры. Они сидели в зале вместе с другими, а Мартин стоял на сцене и разглагольствовал, а Майя корчилась в последнем ряду, будто у нее болел живот…
Это место воняет ведьмой, смердит дикой, нечеловеческой и бесчеловечной силой. А следа нет. Мартин заметался; ни намека на след. Ни единой ниточки. Ведьмы не учатся своему мастерству, как рыбы не учатся плавать. Та, что еще сегодня утром была девочкой Майей, умеет не только сворачивать шеи, но и уходить от преследования.
Люди уже запрудили школьный двор. Уже полицейские едва их удерживали. Мужчины и женщины рыдали в голос. Уже кричали: «Ведьма! Это ведьма!»
Мартин выбрался через окно с противоположной от входа стороны здания. Это было малодушно, но рационально: он не желал терять времени. Все, что он может сейчас сделать, – найти ее.
* * *На рассвете в ее номер постучали. Едва разлепив глаза, Эгле поняла, что за дверью стоит инквизитор, и сон моментально с нее слетел.
Молодой оперативник в черном плаще посмотрел сурово и сосредоточенно:
– Госпожа Эгле Север? Регистрационное свидетельство, пожалуйста. Так. Спасибо. Одевайтесь и следуйте за мной.
– Что случилось?!
– В Однице чрезвычайное положение. Извините за неудобства. Неинициированные ведьмы временно берутся под физический контроль.
– Что?!
Ошалевшая, оглушенная, она спустилась в холл со своим чемоданом. Здесь, такие же ошарашенные, стояли еще две постоялицы, одна лет шестидесяти, другая совсем юная, с мужем и маленьким сыном. Ребенок плакал и никак не мог успокоиться.
– Иди к папе, – бормотала молодая ведьма. – Я скоро вернусь. Мне надо ненадолго уехать. Я вернусь, ну что ты ревешь! Ты уже большой!
– Никогда такого не было, – сказал ее муж, пытаясь взять ребенка на руки.
– Бывало и не такое, – сказала пожилая. – Вы просто не помните. Бывало всякое.
В машине, куда посадили всех трех задержанных, Эгле узнала, что на окраине Одницы в школе зверски убиты четверо подростков. Я приношу ему несчастье, потерянно думала Эгле. Стоит мне встретиться с Мартином – как ведьмы тут же кого-то убивают… Нашел ли он девочку, которая вчера не пришла на контроль?
– У меня самолет через три часа, – сказала Эгле сопровождающему инквизитору. – Вот мой билет!
– Сожалею, у меня приказ. Пожалуйста, соблюдайте спокойствие. Это в ваших интересах – профилактика самосудов…
Едва светало. Выходили люди из ночных клубов. Черные фургоны с инквизиторскими знаками на бортах стояли на перекрестках: с номерами не только Одницы, но и Рянки, и даже Вижны.
– Ишь, забегали, – сказала пожилая ведьма. В ее голосе Эгле послышалось злорадство.
* * *Он нашел место, где ее инициировали, – подвал маленького дома, который несколько месяцев назад был выставлен на продажу по явно завышенной, несоразмерной цене, поэтому никто не интересовался покупкой. Красная шерстяная нить на полу, от стены до стены. Огарки свечей. Ведьма, проведшая обряд, давно покинула это место. Остался только смрад: остаточная
