Ивга испугалась своих мыслей. Она обещала Клавдию – «никогда». Пора признаться себе, что ее работа в тупике, не годится даже для статьи в журнале, потому что Инквизиция ее завернет… Ивга сидит здесь только затем, чтобы не думать о Мартине. Она пытается себя отвлечь – и все равно думает о нем снова и снова.
* * *– Патрон, вы хотите патрулировать в одиночку?! – Молодая диспетчерша смотрела недоверчиво, будто в теле Мартина прятался кто-то другой.
– Мне просто нужна машина, – сказал он. – Срочно.
– Но… это против инструкции! Есть график… есть распорядок…
Он молча посмотрел ей в глаза; девушка заметно побледнела. Вытащила из сейфа ключи:
– Распишитесь… в журнале… – Она отводила взгляд, ее голос дрожал.
Странно, она ведь не ведьма, подумал Мартин. Чего испугалась? Что я могу ей сделать? Уволить? Тоже мне, нашла работу мечты…
Через минуту патрульная машина вырвалась из гаража, сверкая маяками, завывая сиреной. Именно так, с точки зрения той ведьмы, должна выглядеть лакомая жертва. Громче, ярче, кричи: здесь инквизитор, вот он. С беззащитной спиной. С уязвимым нежным горлом.
Мартин очень надеялся, что ведьма клюнет.
* * *Из зеркала на Эгле смотрела бледная, больная девушка с распухшим носом и ввалившимися глазами. Аптечка на кухне содержала просроченный крем от загара и пару пластырей. Как на всякую ведьму, таблетки на Эгле почти не действовали. Но, кажется, пришло время оценить масштабы этого «почти».
Она влезла в зимнюю куртку, натянула шапку на самые уши, замоталась шарфом. Сдерживая кашель, вышла во двор, и здесь ей неожиданно стало легче – холодный, но свежий воздух позволял нормально дышать.
На улице горели фонари. Падал снег. Прокатился трамвай, светя окнами, прополз по рельсам быстро и почти беззвучно, как улитка на реактивной тяге. На бульваре зеленели елки. Мигали огоньки над входом в круглосуточную аптеку.
В другой стороне, у перекрестка, стоял инквизиторский патруль – трое. Они не смотрели на Эгле. Их занимало что-то на противоположной стороне улицы.
Она могла просто войти в аптеку. Вместо этого развернулась и подошла к ним; они почуяли ее и разом повернули головы. Эгле подняла перед собой свидетельство, как щит:
– Да погибнет скверна…
У них вытянулись лица: никогда прежде ведьмы их так не приветствовали. Эгле уже понимала, что творит безумие, но остановиться не могла – летела будто с ледяной горки:
– У меня есть информация для Великого Инквизитора, помогите с ним связаться, пожалуйста. Меня зовут Эгле Север. Он меня знает.
* * *Темные окраины. Гаражи, ангары, стройплощадки. Излюбленные ведьмами места для инициаций. Орала сирена, сверкал проблесковый маяк, темнели на боках дознавательские знаки; Мартин чувствовал себя, как рыбак, отправившийся в море за акулой и обнаруживший под днищем кракена размером с океанский теплоход.
Он чуял ведьму на расстоянии, а она давно уже чуяла его. Патрульный автомобиль – яркая приманка. Дознавательские знаки этой ведьме не помеха. Машина представляется ей подарочной коробкой, оригинальной упаковкой, в которой спрятан деликатес.
Впереди затрепетали желтые ленты на берегу – вот оно что, она привела его в тот самый ангар, где до сих пор висит запах убийства. У этой ведьмы есть чувство юмора; Мартин отключил сирену и маяк, заглушил мотор и спрыгнул с подножки на гальку. Запахи хлынули в глаза и уши: кровь. Железо. Водоросли. Чужая злобная радость. Носом он чувствовал температуру воздуха – теплее на гальке, прохладнее над головой. В оперативном режиме восприятия мозг строит странные химеры.
Дверь в ангар стояла приоткрытой, гостеприимно, приглашающе. Желтые ленты шелестели на ветру. Мартин чиркнул по воздуху явь-знак – морока не было. Все обыденно и прочно: камни на берегу. Облупленная стена ангара. Приоткрытая дверь, и за дверью темнота.
Что, если ведьма водит его за нос? Если здесь никого нет, а она поджидает его, например, в машине?!
Мартин еще раз начертил явь-знак – на ладони левой руки. В машине никого не было. За углом ангара – тоже. Внутри… Мартин не чувствовал никого, кто скрывался бы в этом ангаре. Впрочем, погибшие инквизиторы подпустили ее совсем близко.
Он подошел к двери. Заглянул внутрь. Проверил явь-знаком – ангар казался пустым. На бетонном полу лежал железный канат – никто не удосужился свернуть его.
Что-то дрогнуло на краю зрения. Будто заплатка в реальности. Мартин отскочил, прижался спиной к стене, вскинул над головой левую руку с явь-знаком…
Тонкое лезвие вылетело из ниоткуда и воткнулось в его ладонь. Пробило кисть и застряло в железной стене. Ему хватило выдержки не дергаться – из таких захватов не вырываются физической силой. Но как ей удалось подобраться?!
В следующую секунду он увидел ее – и многое понял.
Перед ним стояла ведьма – белая от макушки до босых пяток. Голая. Седые волосы до колен небрежно прикрывали старческую наготу – ей было на вид лет двести. Крючковатый нос почти доставал до подбородка. Воспаленные веки краснели, как и глаза – радужная оболочка альбиноса, сквозь которую просвечивают сосуды. И этими красными глазами она разглядывала Мартина – поначалу со злорадством:
– Миленький. Юный. Вкусный, наверное…
В ее взгляде что-то изменилось: теперь она смотрела с недоумением:
– Да ты не простой… ты…
В ее взгляде появился ужас:
– Кто ты такой? Что ты такое?!
– Возможно, вы мне подскажете, – сказал Мартин, стараясь не двигаться. – С высоты прожитых лет.
От лезвия в пробитой ладони пошел растекаться холод, к запястью, к локтю. Мартин откуда-то знал: когда холодная волна доберется до сердца – оно остановится.
* * *Следующие пятьдесят минут Эгле молча проклинала себя.
Ее доставили в ближайший офис со спецприемником, жуткий, похожий на тюремную больницу. Молодой инквизитор с серым от недосыпа лицом начал с того, что, остановившись перед ней в двух шагах, поймал ее взгляд и сознательно надавил, будто втыкая вязальные спицы:
– Девушка, не вы здесь ставите условия. Выкладывайте вашу информацию. Или получайте две недели административного ареста.
Огромным усилием воли Эгле удержалась, чтобы не хлопнуться в обморок.
– Всем будет лучше, – она не отводила взгляд, мобилизуя остатки своей защиты, возвращая «спицы» ему в зрачки, – если вы немедленно передадите Клавдию Старжу, что у Эгле Север есть информация для него. Это мое категорическое требование.
– Тогда я выписываю арест. – Серолицый упал в кресло у стола и подтянул к себе пачку бланков.
– Худшая ошибка вашей жизни, – сказала Эгле, и ей казалось, будто за нее говорит кто-то другой. – Если завтра ведьмы убьют вас, какую пенсию назначат вашим детям?
Она понятия не имела, есть ли у него дети, но он остановил уже занесенную руку и снова посмотрел на нее, и Эгле вдруг поняла, что детей у него трое, младшие – годовалые близнецы, жена не работает, страховка плохая, и вопрос «если меня убьют» далеко не умозрительный в последние пару дней.
Перед глазами у нее все
