— Мы оба теперь изгои Игры.
Спустя несколько секунд тишины Натан заговорил с напускным оптимизмом.
— Ну, может, всё будет не так уж и плохо.
— Именно так плохо всё и будет, Натан, — со спокойным отчаянием возразила я. — Нас не примет ни один мир.
— До девятнадцати лет мы не можем подавать заявки для вступления в Игру b0b102. А к тому времени Едзакон найдет настоящего подрывника. Мы позабудем о катастрофе Авалона и будем жить дальше.
От его слов я поморщилась.
— Я никогда не смогу забыть о взрыве, Натан. Во время допроса мне сказали, что мой отец был на Авалоне во время катастрофы. Он умер во время экстренной разморозки.
Новость явно потрясла Натана.
— Мне очень жаль это слышать.
Я не могла больше говорить о папе, поэтому поспешно сменила тему.
— Я бы не доверила Едзакону и мышь поймать, не говоря уже о подрывнике, но даже если они это сделают, толку чуть. Я слышала, как пару минут назад несколько игроков разговаривали на новостном канале Игры . Они пылают слепым гневом из-за катастрофы, а подобный гнев не исчезает десятилетиями или даже веками. — Я помолчала. — Поймают или нет настоящего преступника, Приёмной комиссии любого мира достаточно взглянуть на запись о допросе, решить, что мы тайные соучастники, и заблокировать наши заявки.
Натан мрачно уставился в пол:
— Это нечестно!
Я промолчала. Ещё маленьким ребёнком в приюте я поняла, что жизнь несправедлива. Истинные виновники часто избегали наказаний, а вот на их жертв вешали всех собак. Закрепила этот урок я будучи медицинским курсантом, когда инструктор отстранила меня от обучения, чтобы прикрыть собственную ошибку. И сейчас снова то же самое. Поймают преступника или нет, в первую очередь пострадают невинные дети, патрулирующие телохранилище.
— Поступил приказ, — хором объявили багги.
Натан и я поспешили сесть на места. Я ожидала, что на экране появится лицо супервайзера Фрейзера, но вместо этого увидела золотоволосую эльфоподобную незнакомку.
— Я — старший супервайзер Района длительного пребывания № 31, — представилась она.
Те же слова доносились от багги Натана, мы обменялись испуганными взглядами.
— Только что закончилась всемирная конференция супервайзеров, — продолжила незнакомка. — Мы знаем, что вы довольно много работали после окончания прошлой смены, а ещё почти всех вас вызывали на допрос. Вследствие взрыва Авалона обычное патрулирование не так важно, как подготовка к возможному будущему большому кризису. Вы все останетесь в центре ваших патрульных участков, чтобы иметь возможность максимально быстро откликнуться на сигнал тревоги. Вы будете стоять на месте всю смену, если не прозвучит сигнал.
Женщина помолчала.
— Пока можете отдохнуть.
Её образ исчез с экрана. Какую-то минуту я сидела неподвижно, пока мой сонный мозг переваривал информацию, а затем сползла с багги и благодарно растянулась на полу. Тот был из твёрдого, как камень, жёсткого пластика, но как же прекрасно было просто лежать.
Натан слез с багги, нахмурился и выбрал место рядом со мной, но на тактичном расстоянии. Он лёг, покрутился, чтобы устроиться поудобнее, а затем достал из багги свою сумку и подложил вместо подушки.
Не знаю, что произошло в следующие шесть или семь часов, потому что я провалилась в сон без сновидений.
Меня разбудил не звонок тревоги и не объявление багги о конце моей смены, а тяжёлые звуки шагов. Я разлепила мутные глаза, увидела рядом ноги дроида и в панике села. Теперь я рассмотрела на экране дроида лицо птицы, которая вела мой допрос. Она пришла, чтобы отправить меня назад в тюрьму!
— Простите, что разбудил вас, — сказала птица.
Натан тоже сел, слова птицы ошеломили его, как и меня. Взрослые не извинялись перед детьми. Мы же вне Игры. А значит ещё не настоящие люди.
— Я здесь, так как жизненно важно выследить подрывника Авалона, — продолжила птица. — Думаю, вы можете мне помочь.
Я с трудом поднялась. Натан буквально встряхнулся и тоже встал. Я всё ещё гадала, арестовали меня или нет, но мозг уже начал отмечать кое-что странное в дроиде. Он был золотым, а не просто бронзовым, на груди никаких отметок, а его форма и движения больше, чем обычно, напоминали человеческие.
Голова дроида особенно удивляла. У обычных она была однородного бронзового цвета, за исключением плоской передней части, где отражалось лицо взрослого, контролирующего его из Игры. У этого же дроида каким-то образом приобрела цвета и очертания головы птицы. У него даже был гребень перьев, которые, казалось, пульсировали, когда он двигался, и шевелящийся при разговоре клюв.
Я так и не смогла понять, то ли дроид по-настоящему меняет форму, то ли это лишь голографическая иллюзия. В любом случае уникальность робота доказывала, что я была права насчёт важности птицы.
— Взрыв был совершён в реальном мире, — добавила птица, — поэтому расследует его Единый закон. Так как взорвали серверный комплекс Игры, одновременно происходит и игровое расследование. Наконец, более одиннадцати тысяч игроков погибли от медицинских осложнений вследствие экстренных разморозок, поэтому игроки выбрали собственного представителя для отслеживания прогресса обоих расследований и отчётов о ходе следствия. Они попросили меня быть таким представителем.
Птица помолчала. Натан и я ждали в уважительной тишине, пока она внезапно снова не заговорила.
— Я планировал поддерживать связь с двумя официальными расследованиями и в то же время сам кое-что разведать, но возникла проблема. Я вошёл в Игру несколько веков назад и с тех пор никогда не размораживался и не использовал контролируемого дроида, чтобы посетить реальный мир. Я полностью погрузился в свою жизнь в Игре и, поразмыслив о реальном мире, предположил, что он не изменился с тех пор, как я его покинул.
Птица снова помолчала.
— Это какое-то жутко одностороннее общение. Было бы неплохо, если бы кто-нибудь из вас хоть иногда отвечал.
Я переглянулась с Натаном и осторожно пояснила:
— Нам трудно понять, хотите ли вы, чтобы мы говорили, или нет. Большинство взрослых носят довольно человеческое лицо, но ваше выражение трудно трактовать, и в вашем голосе тоже нет никаких подсказок.
Я задержала дыхание, приготовившись к выговору, но птица только кивнула.
— Ты права. Я попросил Игротехников дать мне анонимную внешность и голос, чтобы не привлекать лишнего внимания.юуюяуы Это было полезно во время допросов и может быть полезно в будущем, но сейчас не тот случай.
Голова дроида расплылась. Когда изображение снова сфокусировалось, все признаки птицы исчезли. Я увидела красивого мужчину с тёмными смеющимися глазами и гладкими чёрными волосами. Мы одновременно узнали его и ахнули.
— Меня зовут Ястреб, — сказал мужчина уже со всеми теми богатыми интонациями, которых не хватало в голосе птицы. — Теперь со мной легче общаться?
