— Я не… я ничего не помню, — вдруг растерялся Стенгер. — В ту ночь я был пьян, а когда проснулся, их уже не было…
— Ладно, — сдался Геральт. — Ну, а этот медальон? — в ладони ведьмака показался вырезанный из дерева обережек.
Барон выразительно пожал плечами, — об этом он тоже ничего не знал.
— Нет здесь в окрестностях какой-нибудь чародейки или ворожеи? — ведьмак уже не ожидал хоть сколько-то внятного ответа, но все же рискнул.
— Ворожей есть, — охотно ответил барон. — Старый чудила. Живет недалеко от Больших Сучьев. Ну и колдунья есть еще в Подлесье, но я о ней мало знаю, она здесь недавно объявилась. Если Анеттка и ходила к кому-то, то скорее, к колдуну. Она ведь чужакам не доверяет.
— Надо поговорить с этим ворожеем, — ведьмак, даром, что ночь не спал и толком не ел, засобирался в дорогу.
— Только имей в виду, — напутствовал его барон. — Ты с ним вряд ли сговоришься-то. Он, говорят, в молодости порешил собственного отца секирой. Вот и после этого двинулся. Вроде как он духов видит. И с козой ебется. Ой. Прости, мазель Эрика, — Стенгер виновато поглядел на девушку.
Эрика, которая пусть и не была скромницей, от подобных подробностей личной жизни некоего ворожея заметно покраснела.
Когда ведьмак снова ушел, оставив спутницу на поруки Кровавого Барона, было уже за полдень. Солнышко припекало, выманивая кошек и дворовых собак на освещенные участки двора понежиться в теплых лучах. Эрика последовала совету Филипа Стенгера, и направилась к Фергусу Грему, кузнецу-краснолюду, обитавшему у ворот замка.
— Доброго дня, милсдарыня, — насупленный бородач в безрукавке и косынке был на две головы ниже девушки. Крупный, широкий нос, глубоко посаженные глаза под кустистыми бровями, широченные мозолистые ладони — он был как брат-близнец похож на Вилли, кузнеца из Белого Сада.
— Доброго дня, — улыбнулась Эрика. — У меня вот курточка прохудилась. Починишь?
Оглядев девушку с головы до ног, краснолюд непочтительно скривился и даже сплюнул.
— Эти тряпки никуда не годятся, — наконец, деловито изрек Фергус. — Не возьмусь.
— Тогда снимай мерки, бронник, — ухмыльнулась Эрика. — Я заказываю новую курточку.
— И штаны, — хитро прищурился кузнец.
— И штаны, — согласилась девушка. — И седло. И перчатки. Гулять так гулять.
— Заплатить-то есть чем?
— Есть, есть. Начинай.
Бронник кликнул из дома плечистую светловолосую женщину. Густая челка падала ей на глаза, а ее украшения, золотые крупные серьги и ожерелье из костяных бусин, совсем не вязались с замызганным фартуком, чумазыми щеками и веселыми веснушками.
— Я Иоанна, — представилась женщина. У нее был грубоватый акцент, точь-в-точь такой же, как у самой Эрики. — Идем, я сниму мерки.
— Откуда ты? — полюбопытствовала девушка, когда Иоанна привела ее в просторную комнату, заваленную мечами, частями лат, кусками кожи, инструментами и другим невообразимым хламом.
— Скеллиге, — коротко бросила та. — Разденься до рубахи. Вот, хорошо. Штаны тоже сымай.
Через полчаса все мерки были сняты и записаны на гладкой дощечке угольком. Уроженка Скеллиге велела приходить через три дня, после чего коротко распрощалась.
***
Вечер наступил быстро — из-за стен из красного кирпича выкатилась луна, ветер принес с болот сумеречную сырость и запах тины, а мальвы распахлись так оглушительно, что аромат, должно быть, был слышен даже в соседних селениях.
Геральт вернулся злой, как черт. Над бровью расцветал синяк, кольчужный наплечник разошелся посередине, из рукава капало на дощатый пол густо-красным, а из карманов тянуло пряным, грибным духом, словно Геральт не к ворожею ходил, а по грибы. Он ввалился в комнату для гостей, где Эрика как раз занималась тем, что обрызгивала Арда полынным отваром и вычесывала редким гребнем.
— Где барон? — процедил он, сбрасывая седельные сумки на пол.
— Не знаю, — девушка забеспокоилась. — Ты ранен? Ты что-то узнал?
— Узнал, — глаза ведьмака опасно сузились. — Пойду поищу барона.
— Пожар! — заорали на лестнице, заставив ведьмака и его спутницу в ту же секунду выскочить из комнаты. — Конюшни горят!
— Карасик! — Эрика, в чем была (а была она босиком, в штанах и в рубахе), побежала вниз.
На подворье мельтешили люди. Пьяный барон, шатаясь, бродил у горящих конюшен, то хватаясь за голову обеими руками, то заходясь в ругательствах.
Геральт, не раздумывая, бросился к горящим конюшням. Взобрался по приставной лестнице на крышу, и тотчас же скрылся в сизом дыму. Спустя несколько мучительно долгих минут ворота, которые завалило изнутри обрушившейся балкой, чудом распахнулись, и исторгли из себя табун очумевших, насмерть перепуганных коней. Ведьмак выбежал следом, таща на плече сомлевшего конюха.
— Лови коней! — заорал Сержант, умело обхватив за шею первую попавшуюся лошадь. Солдаты, что взволнованно толпились вокруг, благоразумно последовали его примеру.
Девушка увидела, как Карасик рванул к воротам, целый и невредимый. Кто-то из челяди перегородил ему дорогу, набросил на шею аркан и повел к коновязи.
— Геральт, ты цел? — Эрика подбежала к ведьмаку, пропахшему едким дымом.
Тот сдержанно кивнул.
— Хо-хо-хо, вот он, герой, — это барон, дико выпучив глаза, распахнул объятия навстречу ведьмаку. — Вот тебе от меня за это бочка лирийского!
Язык его заплетался так, что Эрика с трудом различала слова.
— Я знаю, что у твоей жены был выкидыш, — тихо произнес ведьмак, пристально глядя в глаза барону. — Это было до или после того, как ты ее избил до полусмерти?
— Ты на что намекаешь? — скривился Стенгер, подойдя вплотную к Геральту.
— Не держи меня за идиота, ты ее много лет колотил, — в голосе ведьмака отчетливо слышались нотки ярости. — В конце концов они не выдержали и убежали. Так?
— Ра-а-а-а, — зарычал барон, бросаясь с кулаками на Геральта.
Эрика схватила собаку за ошейник и оттащила подальше — знала, что влезать в мужские драки не следует, особенно если один из мертвецки пьян, а другой — профессиональный убийца чудовищ.
— Они убежали от тебя, так? — блокируя удары огромных кулачищ барона, снова спросил Геральт.
— Врешь, пидор! — ревел Стенгер, бешено вращая глазами.
Но против ловкого ведьмака не было шансов даже у барона. Недолгий мордобой завершился хлестким, трескучим ударом в лицо, отчего Филип закачался и грузно шлепнулся на необъятный зад. Геральт тут же схватил его за плечи и поволок к поилке для лошадей — безжалостно окунать головой в холодную воду.
И только когда барон, отплевавшись, сел на землю, а в его глаза вернулось некое подобие разума, ведьмак смилостивился.
— Надо поговорить, — уже ровным голосом сказал он. Драка выбила злобу
