В бордель возвращалась затемно, особенно по сторонам не смотря, и сама не заметила, как столкнулась со жрецом Вечного Огня — сухоньким мужичонкой с бегающими глазками, что вдохновенно читал проповедь. Увидев девицу с собакой, он отпрыгнул и возопил:
— Ведьма!
— Почему сразу ведьма? — Эрика немного растерялась, видя, как опасливо отходят от нее горожане.
— Дык вас за версту видать, — прогудел мужик-ремесленник из толпы. — Разве ж, скажите на милость, будет приличная баба напяливать штаны да косу отрезать?
— И зверя лохматого на веревке водить! — поддержала ремесленника тощая чахоточная горожанка. — Ведьма!
— Ведьмы красивые, — засомневался пропойца с подбитым глазом. — Сиськастые! А эта… и поглядеть-то не на что!
— Да освятит тебя Вечный Огонь! — полез к ней скрюченными пальцами жрец, намереваясь коснуться лица. Эрика шарахнулась назад, Ард, подпрыгнув, рявкнул, клацнув зубами у самого носа проповедника. — Караул! — завопил тот с утроенной силой. — Убивают!
«Бежать, — девушку осенила самая трезвая и ясная мысль за вечер. — Как можно скорее, бежать!»
И она бросилась к борделю со всех ног, так и не выпустив поводок из рук. Ард не отставал, но то и дело оглядывался — не вернуться ли, не убрать ли опасность с дороги раз и навсегда.
Эрика заколотила в непривычно запертую дверь, только спустя несколько минут сообразив, что у нее есть ключ. Скрежетнула замочная скважина, дверь распахнулась настежь. В борделе никого не было.
— Что за черт! — выругалась девушка, начиная всерьез волноваться за Геральта. Ведьмака не было уже вторые сутки, и судя по тому, куда он отправился вчера утром, опасения ее были не напрасны.
За стрельчатым окном мелькнула быстрая тень. Ард зарычал. Эрика быстро закрыла дверь на замок и на засов, и зажгла фонарь над порогом. В зале было прибрано, на столе стояла вымытая посуда и кувшин с водой, в деревянной миске торчали хвостиками вверх румяные яблоки.
Тень мелькнула снова, но на этот раз пес вильнул пушистым хвостом и подошел к двери. На пороге появился запыхавшийся и раскрасневшийся Золтан в компании доктора фон Гратца. Вид оба имели крайне озабоченный.
— Что стряслось? Что-то с Геральтом?
— Да что ему сделается, — отмахнулся краснолюд. — Тут другое. Фабиана Мейера убили, знакомца моего, он плотником был. А только что вот еще два трупа нашли, с теми же увечьями.
— Хорошо, что вы дома, — с явным облегчением произнес хирург. — В городе теперь небезопасно. Точнее сказать, опасней, чем обычно.
— Так, не стойте на пороге, — Эрика, предчувствуя долгий разговор, пригласила доктора за стол и отхлебнула воды из кувшина. — Геральт не появлялся?
— Забегал среди дня, вместе с Трисс, — тон Золтана при упоминании магички заметно потеплел. — Сказал, что у него полно дел и до ночи его не ждать. Ну оно-то понятно, какие там дела с рыженькой Меригольд!
— Думаю, у него дел и кроме рыженьких хватает, — вздохнула Эрика. — Рассказывайте, доктор. Что происходит в городе?
— В Новиграде объявился маньяк, — мрачно ответил Иоахим фон Гратц. — Своим жертвам он вырезает глаза и сердца, предварительно подвергая их жестоким пыткам. Вчера в мертвецкую привезли тело краснолюда, пострадавшего от рук убийцы. А сегодня в обед Евстахий, сборщик трупов, признался мне, что в последнее время ему часто попадаются тела без глаз и сердец, но из тех, кого никто не хватится — нищие, проститутки. Я хотел обратиться за помощью к ведьмаку, но ему, очевидно, некогда.
Последнее было произнесено без сарказма, напротив, с нотками разочарования.
Золтан поставил на стол тарелку с ветчиной, и хотел было что-то добавить, но распахнулась дверь, и в бордель ввалился ведьмак. Над бровью алела свежая царапина, от волос несло гарью, доспех почернел от копоти. Он обвел присутствующих усталым взглядом, подошел к столу, поздоровался, плеснул себе пива в кружку и залпом осушил ее до дна.
— Холера, как же я устал, — проворчал ведьмак. - Но, судя по вашим лицам, отдохнуть мне не удастся.
Пока доктор рассказывал ведьмаку о маньяке, тот хмурился и жевал ветчину, запивая пивом. Дослушав же, изрек:
— Это не моя специализация. Я охочусь на чудовищ, а не на маньяков.
— Быть может, следует заключить контракт? — фон Гратц приподнял бровь. — К тому же, между маньяками и чудовищами разница не так велика. Она обычно заключается в том, что первые гораздо опаснее.
— У меня есть другие дела, — раздраженно ответил Геральт, но увидев, как вытянулось лицо Золтана, сменил гнев на милость. — Я могу помочь осмотреть место преступления.
— Буду очень благодарен, — доктор встал из-за стола и откланялся. — Уже поздно. Жду вас завтра утром в лечебнице.
Ведьмак вздохнул, и, наскоро дожевав свой бутерброд, поспешил убраться к себе в комнату.
Иорвета снова не было, но он и не отчитывался ни перед ведьмаком, ни перед Золтаном, ни, тем более, перед Эрикой. Просто уходил, когда было нужно, и возвращался, когда хотел. Девушка, пожелав краснолюду доброй ночи, поднялась к себе в комнату, желая последовать примеру ведьмака и хорошенько выспаться. Обычно она оставляла дверь и ставни открытыми, но сегодня, после случая с проповедником и рассказом о маньяке, ей отчего-то стало не по себе. Как будто из темноты оконного проема кто-то внимательно следил за ней цепкими немигающими глазами.
***
За завтраком, состоящим из сваренных всмятку яиц и оладьев из ближайшей булочной, Геральт неспешно рассказал о своих похождениях. До ванной он так и не добрался, и потому все еще горько пах дымом, как погорелец.
— Ты хочешь сказать, что Лютик ограбил Дийкстру, Менге ограбил Лютика, а ты, использовав Трисс как приманку, разнес к херам всю инквизицию и спалил их штаб? — Эрика все еще никак не могла до конца осознать случившееся, но не упустила возможности дать волю иронии. — Геральт, прости, но мне кажется, тебе нужно поменьше общаться с Йорветом. Ты начинаешь перенимать его стиль. Кстати, где он?
— На арене, — неизящно высосав яйцо из скорлупы, ответил ведьмак. — Нам нужно выяснить, на кого работает Ублюдок Младший.
— Арена? — Эрика почувствовала странный холодок между лопаток. — Что-то наподобие кулачных боев?
— Нет, там дерутся на смерть, — обыденным тоном сказал ведьмак, будто доброго утра пожелал.
— И ты позволил Йорвету? — девушка вскочила с места, забыв на мгновение, что разыгрывает полную безучастность ко
