— Я лучше сам, — Иорвет улыбнулся, и его глаз опасно блеснул, — возьму.
У Эрики перехватило дыхание, когда рука эльфа забралась под одеяло. Но самообладания она не потеряла — напротив, отодвинулась подальше и покрепче сжала колени.
— Нет уж, — твердо сказала она. — Так дело не пойдет. Ты не можешь вот так просто… каждый раз, когда тебе хочется, — она сделала ударение на слове «тебе», — а потом исчезать на неделю, словно тебя и не было…
— Могу, — ответил эльф с нажимом.
Эрике нечем было крыть. Он действительно и может, и будет делать только то, что хочет. Всегда.
Пока она бестолково разглядывала шкуру у себя под ногами и хмурилась, Иорвет вытащил из тюков пару свертков, и небрежно швырнул их на спальник рядом с девушкой. Это была одежда — тонкая черная мужская рубашка и старая потертая стеганка, покрытая такими же бурыми пятнами, как и одеяло.
— Чья это кровь? — спросила Эрика из праздного любопытства.
— Моя, — коротко ответил сидх, набивая трубку табаком.
Эрика осторожно взяла рубашку в руки — тонкая, почти прозрачная, непривычно мягкая, она пахла шалфеем и мятой, и горьким дымом. Быстро сбросив одеяло, девушка оделась. Рубашка была длинной, до середины бедра, а рукава пришлось закатить. Стеганку решила просто набросить на ноги.
— Пятна свежие, — неожиданно поняла Эрика, пощупав плотную ткань. Судя по виду, ее недавно стирали, и даже терли чем-то, но отстирать кровь не смогли. — Тебя ранили? Реданцы?
Она тут же забыла о своей обиде на эльфа. Если не пришел к ней — значит, не мог. Может, он вообще несколько дней не вставал — лежал в горячке, истекая кровью…
От этих мыслей Эрике сделалось не по себе.
— Я видела реданского капитана в лечебнице, — тихо сказала она. — Это он тебя?
— Он хотел убить меня, я хотел убить его, — повел плечами сидх. — Ему повезло меньше. Таков порядок вещей.
— Ты можешь изменить порядок вещей, — она снова вернулась к оставленной теме разговора. — Давай уедем. Пожалуйста.
— Ты никогда ни о чем не просила, — вдруг, словно осознав услышанное, повернулся к ней Иорвет. — Это так важно для тебя?
«Конечно, ты для меня важен, остолоп, — раздраженно подумала про себя Эрика. — Иначе на кой хер ты бы мне сдался вместе с твоим треклятым миром?»
А потом, решив, что хуже уже не будет, произнесла это вслух.
На суровом лице скоя’таэля явственно проступило удивление. Он посмотрел на Эрику так, словно старался разглядеть какой-то подвох.
— И что мы будем делать там, beanna? — насмешливо скривив губы, спросил он. — Выращивать репу и сорняки пропалывать?
Эрика поморщилась, представив Иорвета с мотыгой посреди огорода.
— Ну, как знаешь, — вздохнула она, поднимаясь с места. — Если в твои планы входит бестолковая и бесславная смерть в застенках Радовида, не смею больше тебе мешать.
— Aen Seidhe всегда готовы к смерти, — взвешенно и серьезно ответил Иорвет.
— Конечно, — ехидно произнесла девушка. — Самое простое решение всех проблем!
Она посмотрела на свою одежду — с куртки все еще капало, да так, что в выемке на каменистом полу образовалась небольшая лужица. Одеваться в мокрое и скакать на ночь глядя в Новиград было не лучшим решением. И Эрика сдалась, снова завернувшись в одеяло. На душе стало паскудно и как-то пусто, и костер больше не грел, и одеяло казалось колючим и жестким.
Иорвет докурил, выбил трубку, и, не говоря ни слова, вышел из грота.
***
Копыта Карасика звонко стучали по вытоптанному сухому тракту. Стояло раннее утро, ясное, солнечное и прохладное. Эрика вздрагивала под каждым порывом ветра: если стеганка и белье высохли досуха, то куртка, сапоги и штаны остались сыроватыми и неприятно холодили тело.
Иорвет вернулся лишь под утро, и вел себя слишком холодно и отстраненно, так, чтобы у Эрики больше не возникало никакого желания с ним говорить. И она поспешила покинуть Вдовий грот, в котором и вправду царила атмосфера неясной тоски и отчаяния.
На перекрестке у мельницы девушка спешилась, давая коню отдых. Подтянула подпругу, и присела у указателя — перешнуровать сапог. Ард улегся рядом, внимательно изучая прохожих. А тракт был людным: мимо указателя прошествовал бродячий торговец, проскакала пара гонцов с реданскими нашивками на рукавах, пронесся конный отряд Охотников на колдуний. Все направлялись в сторону Новиграда, и никто особенного внимания на Эрику не обращал, хотя та ничуть не таилась. Наконец на перекресток высыпал большой конный отряд человек в десять — по виду сущие разбойники. Предводительствовал им атаман в щегольском расшитом кунтуше. Он, заметив Эрику, резко остановил коня, да так, что пыль взвилась столбом.
Девушка вспрыгнула в седло, готовясь к бегству, но за оружие браться не спешила — все одно против дюжины хорошо вооруженных умелых воинов шансов не было вовсе.
— Поджидаете кого, а, сударыня? — рыжий атаман, царственно выпрямившись в седле, странно прищурил глаза.
Эрика отметила шрам на выбритом виске — полукруглый, бугристый, от удара, который должен был раскроить череп надвое. Глаза у атамана были ясные и умные, но какие-то безжизненные. Лихие рыжие усы чуть топорщились над верхней губой; в ухе поблескивала серьга; в распахнутом вороте кунтуша виднелись широкие багровые рубцы.
— Нет, — не встретив враждебности в голосе атамана, Эрика улыбнулась. — Всего лишь отдыхала.
— Дурное место для отдыха, — поморщился атаман.
Ард вдруг оглушительно рыкнул и бросился в заросли выбеленной солнцем травы высотой в конский рост. Эрика тут же взвела арбалет. В седле это было делать гораздо менее удобно, нежели стоя на ногах.
— Что там? — спокойно поинтересовался атаман.
— Не знаю, — мотнула головой девушка. — Зверь или чудовище.
Разбойничья ватага единым выверенным жестом вынула оружие из ножен.
«Или гуль, или утопец», — рассудила Эрика, вглядываясь в кусты, и тут же выстрелила — как учил фон Гратц, не целясь, на полувыдохе.
Показавшаяся из травы уродливая голова падальщика дернулась, разбрызгивая кровь по сторонам.
— Метко, — хохотнул черноволосый бандит, с пропитым лицом и массивной серебряной цепью на шее.
— Что это за погань? — спросила одна из разбойниц хриплым, почти мужским голосом. - Ну, это, что из кустов вылезло?
— Гуль, — коротко ответила Эрика, перезаряжая арбалет.
Из травы с лаем вылетел Ард, остановился, отряхнулся. Розовая слюна запенилась на черных губах, стекая на пыльный тракт.
— Вот это псина, — снова заговорил пропитый. — В одиночку на эдакое чудище бросился?
— Выманил, скорее, — пояснила Эрика. — С гулем ему не справиться, зато утопца или плавуна победит легко, уже не раз бывало.
— Я Ольгерд фон
