— Ты цел? Я за тебя волновалась, — бросилась к поэту Цираночка.
Рядом друг с другом они напоминали неких райских птах — таких же ярких, красивых, сладкоголосых.
— Лютик, балабол ты наш, — шагнул навстречу приятелю Золтан, широко раскинув руки.
— О, жаль, что вы не видели, как мы уделали этого охотника, — легкомысленно начал поэт, но умолк, увидев Эрику с собакой у ног. — Представь нас, Геральт! — потребовал бард.
Но Золтан опередил ведьмака:
— Познакомься, Эрика, это Лютик, щеголь, вертопрах, трепло, юбочник и повеса!
— Легенда поэтического мира, — нескромно добавил бард, отвешивая изящный поклон.
— Это Эрика, — продолжал Золтан, замявшись. Видимо, в ее отношении у него не нашлось столь красочных эпитетов. - Хорошая баба, надо сказать.
— Я много о вас слышала, — вежливо улыбнулась девушка поэту.
— Не удивительно, — самодовольно, но в то же время весело фыркнул Лютик.
— Это все очень мило, — встрял Геральт, обращаясь к барду, — но я должен кое о чем тебя спросить. Лютик, где Цири?
— Цири? — изумился поэт. — Я думал, раз уж вы здесь, она… Вы не встретились? Я не знаю, где она!
А затем последовал подробный и цветистый рассказ о том, как Цири с Лютиком убегали от людей Ублюдка Младшего на Храмовом Острове, как их окружила храмовая стража, как Цири неожиданно исчезла, а сам бард благоразумно сдался в плен.
— Ах, какое это было приключение! — взмахивая руками и закатывая глаза, говорил Лютик. — Сначала мы проворачиваем ограбление века, потом спасаемся от Охотников…
Эрика вздохнула. Внешне Лютик казался редкостным дуралеем, но его поступки говорили о другом: этот роскошно одетый франт обладал весьма сильным характером, недюжинной смелостью и большим сердцем, и был способен на многое ради своих друзей. В конце концов, именно он кинул Дийкстру, умнейшего из шпионов, на двадцать тысяч новиградских крон.
Вряд ли кто-либо другой смог бы повторить этот отчаянный шаг.
***
Сидя за столом борделя «Шалфей и Розмарин», с легкой подачи Лютика переименованного в кабаре “Хамелеон”, и напиваясь, по словам Золтана, как дикие барсуки, компания обмывала удачное спасение поэта из лап инквизиции.
Эрика, правда, плохо представляла, как после случившегося Лютик будет разгуливать по Новиграду, но ведьмак заверил ее, что у виконта Юлиана де Леттенхофа, как на самом деле звали поэта, есть могущественные покровители.
На столе дымилась запеченная в меду курица, уже наполовину обглоданная со стороны хребта. Цираночка поигрывала на лютне, Геральт хлебал из кружки пенный каэдвенский стаут, а Лютик болтал.
Однако, от восторженного трепа поэта устать было невозможно — очень уж богатой и многообразной была его речь. Эрика, правда, предполагала, что большая часть всех историй значительно приукрашена, а некий процент и вовсе был бессовестным враньем. Но шарма и очарования от этого бард не терял. Он был весел, жизнерадостен, учтив и остроумен, и его жизнелюбие передавалось всем, кроме, наверное, Геральта.
Поговорив о какой-то шкатулочке, принадлежавшей Цири и впоследствии найденной ведьмаком, старые друзья перешли к обсуждению Ублюдка Младшего и его безвременной кончины, Сиги Ройвена и его украденной казны, и наконец какого-то проклятия, которое бард без запинки произнес на Старшей Речи.
— Значит, Цири нет в Новиграде, — подвел итог ведьмак. — В Велене ее тоже нет. Опять ускользнула, а ведь я был так близко…
— Она хотела разыскать тебя и Йеннифер, — сказал бард.
— Йен ждет меня на Скеллиге, — Геральт задумчиво потер виски. — Осматривает следы, которые, возможно, оставила там Цири.
— Ну так что, Скеллиге? — уточнил Лютик.
— Скеллиге, — кивнул ведьмак.
— Если ты не против, — Эрика обратилась к Геральту, — то я с тобой. В Новиграде меня ничто не держит.
— А Йорвет? — не понял ведьмак.
— Йорвет? — изумленно переспросил Лютик, переводя взгляд с Геральта на Эрику. — Тот самый Йорвет?
— Тот самый, — проворчал Золтан. — Прославленный флотзамский мясник и партизан, куррва мать!
— Да, были времена, — ностальгически вздохнул поэт. — До меня доходили слухи, что Саския потворствовала его отправке в Дракенборг, это правда?
— Правда, — нехотя ответил Геральт. — Саскию вынудили отречься от всех скоя’таэльских командиров, чтобы сохранить то подобие мирного договора, что заключили в Лок Муинне.
— Как мудрый правитель, жертвуя малым во имя многого, — выдал Лютик, от чего Эрика чуть не поперхнулась стаутом.
— Если мудрый правитель то же самое, что и предатель, — ехидно вставила она, — то в aep arse таких правителей.
— Ого, — поэт округлил и без того большие глаза. — Вы с Йорветом знакомы?
— Более чем, — хмуро подтвердила Эрика. — И да, Геральт, он меня больше не держит в Новиграде. Йорвет явственно дал мне это понять прошлой ночью.
Ведьмак покачал головой.
— Тогда будь готова, отплываем в ближайшее время, — сказал он. — Пойду-ка я спать.
Вскоре по комнатам отправились и Золтан, и Присцилла. Лютик же, изнемогая от любопытства, всеми правдами и неправдами вознамерился вытянуть у Эрики все подробности ее отношений с прославленным эльфским командиром.
— Лютик, давай так, — сдалась девушка, понимая, что просто так поэт не отстанет. — Ты мне рассказываешь все, что знаешь о Йорвете, не привирая, не приукрашивая, и без этих твоих, — она сделала круговой жест кистью, — эпитетов, идет? А я взамен рассказываю тебе, как и где мы познакомились, и что за этим последовало. Только, чур, никаких баллад не сочинять.
— Клянусь, — торжественно пообещал Лютик, и тут же принялся выполнять свою часть уговора. — Мы встретились впервые во Флотзаме, на тюремной барже. Наш путь лежал в Долину Понтара…
Комментарий к 14. Полвека поэзии
Va fail, Gwynbleidd. Va fail, beannа - Прощай, Белый Волк. Прощай, женщина.
Vatt’ghern - ведьмак
Naen aespar - Не стрелять
aen hanse - ганза, вооруженный отряд
в aep arse - в задницу
========== 15. Шторм ==========
Я видел акул за кормою,
Акулы глотают слюну.
Капитан, все акулы в курсе,
Что мы скоро пойдем ко дну.
Nautilus Pompilius
Больше всего на свете Эрика не любила большой воды и прощаний, и сегодня по жестокой иронии судьбы ей предстояло и то, и другое. Девушка зашла сначала к фон Гратцу в лечебницу, затем к Хаттори, а напоследок к Элихалю. Вопреки ее ожиданиям, прощания не были грустными. Хирург заверил ее, что путешествие пойдет ей
