Комментарий к 17. Владыка Ундвика
Немного экшна, беготни и легкой наркомании. Прошу приберечь тапочки для следующей главы :)
Спасибо вам, мои дорогие читатели, за ваши отзывы и пожелания!
========== 18. Гамбит ==========
Столетиями бирюза растет на костях людей, умерших от безнадежной любви.
Барон фон Клюгенау, «Баязет»
Ялик причалил к пристани Каэр Трольде ранним утром, морозным и ветреным. Хьялмар тут же потребовал коней, а Виги и Фолан вытащили из лодки подстывшую на морозе голову Мыргыффа, вызвав у горожан и ужас, и восторг одновременно.
— Великан повержен! Великан! — раздавалось отовсюду. — Ундвик свободен!
— Тьфу, дохлятина, — проворчал седой как лунь дедок, с любопытством разглядывая великанью голову — синюшную, бугристую, с обломком стрелы в глазнице.
— А сынок ан Крайта молодец, — одобрительно прогудел кто-то.
Хьялмар разулыбался в рыжую бороду, упер руки в бока и потребовал телегу, чтобы доставить падаль в крепость.
— Слава молодому ан Крайту, Усмирителю Великанов!
Чьи-то сильные руки подхватили Эрику сзади, подбросили как пушинку, и бережно опустили на пристань.
— Виги, — прошипела она, поправляя меховую накидку. — Хватит меня хватать по поводу и без!
Помешанный только блаженно сощурил мутно-зеленые глазки:
— Я бы тебя всю жизнь на руках носил!
Эрика хотела было отшутиться и сбежать наконец от незадачливого и немного скорбного разумом кавалера, когда спиной почувствовала острый, как лезвие, взгляд. Пришлось обернуться — неприятности надобно встречать лицом к лицу.
— Йорвет, — она уже приняла подслушанный разговор как неизбежное, и теперь всего лишь отзеркалила позу эльфа — руки сложены на груди, правая нога чуть вперед.
Позади шумел порт, волокли голову великана, чествовали победителей, пели… Ржали кони, ветер трепал паруса, рокотали волны, разбиваясь о скалы. А Иорвет молчал.
— Здесь шумно, — Эрика почувствовала, как сзади об ноги потерся Ард, и привычно придержала его за ошейник. — Если ты хочешь поговорить, то предлагаю подняться вон туда. Там прекрасный вид.
Ей все же удался этот тон — точь-в-точь как у Йеннифер, когда та вычитывала неугодных. От такого покроешься инеем и не заметишь. На Иорвета и вправду смотреть было страшновато — казалось, что он сейчас или убьет кого-нибудь взглядом, или сам умрет от злости. Говорят, если человека сильно разозлить, можно довести его до сердечного приступа. Интересно, у эльфов так же? И вообще — есть ли у Иорвета сердце?
Эрика шла чуть впереди, затылком чувствуя волну черной ярости, исходящую от эльфа. Ард тоже чувствовал, и потому нервничал и глядел на сидха исподлобья. Тропа кончилась на вершине небольшого покатого холма, с которого открывался чудесный вид на море, как раз в ту сторону, где лежал освобожденный из-под великаньего гнета Ундвик. Ветер на Скеллиге гулял повсюду, даже, по слухам, в личных покоях Краха ан Крайта, но на этом холме свирепствовал особенно. Пришлось спуститься чуть ниже, к валунам, сторожащим устье пролива.
— Я должна извиниться, — решила сразу выяснить всё раз и навсегда Эрика. Она присела на плоский, нагретый солнцем камень, повернулась к эльфу лицом. Тот остался стоять. — За то, что случайно подслушала ваш с Геральтом разговор. Насколько я поняла, ты не собирался впредь обременять себя обществом любовницы иной расы, и желал вернуться в Синие Горы со своим отрядом.
На лице Иорвета не дрогнул ни один мускул. Эрика такой выдержкой похвастать не могла, но по крайней мере голос у нее не дрожал.
— Я еще не решил.
Это было неожиданно, и, что уж там, весьма лестно. Эрика позволила себе полуулыбку.
— Зато решила я, — она набралась смелости и посмотрела ему в глаза. — Я не готова быть подругой партизана, которую он то и дело разменивает на собственные идеалы и лозунги. И я не хочу заставлять тебя делать выбор между мной и твоим народом. Я от тебя ухожу.
Она хотела добавить «к Виги», но вовремя прикусила язык. Месть местью, а заканчивать отношения нужно серьезно, даже если изнутри разбирает нездоровый хохот, готовый сорваться в истерику с заламыванием рук и слезами.
— Это всё? — и снова никаких эмоций на бледном лице, словно он не живой эльф, а алебастровая статуя.
— Поезжай в свою Дол Блатанну, спасай своих скоя’таэлей, — в голосе Эрики холод сменился усталостью. — Надоело мне бегать… то за тобой, то от тебя.
Она только сейчас заметила, как прямо он держал спину. Офицерскую выправку всегда узнаешь, неважно, из какого ты мира и какой расы. Если бы эльф был в мундире и форменных сапогах, он бы, наверное, щелкнул каблуками и отдал честь. А так он просто круто развернулся и ушел, ничуть не изменившись в лице.
Уже потом, когда стемнело, и ветер с залива стал нестерпимо холодным, Эрика вернулась в таверну. Вещей Иорвета там больше не было, зато на столе лежало широкое кольцо с бирюзой — хрупкие серебряные веточки оплетают круглый камень с зеленоватыми прожилками, тонкая работа, эльфская или гномья. Девушка улыбнулась, надела на безымянный палец левой руки — пришлось впору.
А потом в таверну ввалились Фолан и Виги, и утащили ее в Каэр Трольде, на большой пир в честь победы над великаном. Все смеялись — и Эрика смеялась, все пили — и она пила, и даже в шутку заигрывала с бестолковым Помешанным, вызывая шутливую же ревность Фолана. И чем дальше заходил пир, чем пьянее становились ее спутники, чем громче играли музыканты, тем больше она убеждалась в том, что на сей раз поступила правильно.
***
Йеннифер и Геральт вернулись в таверну за полночь. Пока чародейка принимала ванну, ведьмак пил и задумчиво почесывал изрядно отросшую бороду.
— Удалось? — Эрика, не дожидаясь, пока ведьмак соизволит наполнить и ее кружку, плеснула себе сама.
Она уже знала, что Геральт и Йеннифер посещали священную рощу богини Фрейи, в которой без вести пропал свидетель нападения Дикой Охоты на деревушку Лофотен. Судя по выражению лица ведьмака, живым беднягу застать не удалось.
— Угу, — кивнул Геральт, разламывая раковину со скользкой устрицей. Посыпал солью, сбрызнул лимонным соком. — Цири уплыла со Скеллиге, но куда — неизвестно. Йен пришлось применить некромантию, чтобы это выяснить, и теперь она не в духе.
— Йен бывает «в духе»? — Эрика рассмеялась. — У вас с ней все хорошо?
— Да, — по глазам с вертикальными зрачками девушка поняла, что убийца чудовищ говорит правду. — У нас — хорошо.
Это был непрозрачный намек — напрямую Геральт спрашивать не решился бы из врожденного чувства такта и неумения лезть в чужую личную жизнь.
— Я просто не стала дожидаться своих фиалок, — усмехнулась Эрика.
— Фиалок? — Геральт вскинул брови.
— Тех, что поутру оставляют мужчины своим
