Зимсонники слабо улыбнулись и лениво закивали. Ллойд говорил, что за каждого зимсонника, приведенного в «Сиддонс», я получу по четыре банки консервированного риса с соусом «Амброзия». Каждый новый постоялец будет означать, что Бригитта станет на четыре часа ближе к Весеннему пробуждению и на четыре часа отдалится от каннибализма. Консервированный рис с соусом «Амброзия», и в лучшие времена вещь неплохая, сейчас казался как никогда привлекательным.
Уволенный и отправленный перекладывать бумаги
«…Служба Зимних консулов не насчитывает и четырехсот лет, и за это время она почти не изменилась. И привратники, и Консулы ведут свое происхождение от ночных сторожей, и этим термином нередко описывались оба ремесла. Средняя продолжительность жизни Зимнего консула невысока, однако перспективы продвижения по службе и щедрое жалованье обеспечивают то, что желающих поступить в Службу всегда более чем достаточно. И это очень кстати…»
Из «Семнадцати Зим», Зимний консул Ланс ДжонсПока я был в «Уинкарнисе», небо затянуло тучами, и порывистый ветер гонял снег облаками белых хлопьев, которые беспорядочно кружились в воздухе, не оседая на землю. Видимость по-прежнему оставалась довольно приличной, хотя вряд ли можно было рассчитывать на то, что так продлится долго: Джонси уже протянула трос от своего Снегохода к большому бронзовому кольцу у входа в Консульство, чтобы можно было найти то или другое, если дела станут совсем плохи.
Когда я вошел в здание, меня встретило ощущение неспешной лени, словно все готовились к уютным выходным в четырех стенах. Трикл неторопливо печатал на большой машинке, Джонси развалилась за столом, читая доклад. Фоддер стоял у кофеварки, уставившись вдаль, погруженный в свои мысли. Вероятно, думая о младенцах. Или о каком-то военном поражении, к которому был причастен. Или о неразделенной любви. Или о вкусном пироге с бобами и жареной картошкой. На самом деле я понятия не имел, о чем он думает. Определить это по его виду было невозможно.
Я услышал, как Токката ругается на кого-то по телефону из уюта своего кабинета, но теперь, когда я уже привык к причудам Двенадцатого сектора, в проблеме Авроры-Токкаты больше не было ничего необычного, и я понимал, почему никто из сотрудников Консульства не видит тут ничего странного.
– Начальник сказала, что хочет тебя видеть, – оторвалась от документа Джонси.
– Прямо сейчас?
– Да, прямо сейчас. Она видела, как ты зашел, так что бежать уже слишком поздно. Удачи тебе.
Я медленно приблизился к двери в кабинет Токкаты, оправил куртку и вежливо постучал. Токката пригласила меня войти, и я толкнул дверь.
Она стояла за столом, опираясь на спинку кресла.
– Закрой дверь, – приказала Токката, и я повиновался.
– Сядь.
Я сел.
– Вчера ты вел себя хорошо, – сказала она. – Убийство Неда Фарнесуорта было глупым и безрассудным шагом, но, к счастью, благодаря недюжинным дипломатическим способностям Фоддера соглашение остается в силе.
– Я его не убивал.
Токката кивнула, рассуждая сама с собой, затем подняла золотой подарочный сертификат со множеством нулей.
– В таком случае ты не хочешь получить вознаграждение в десять тысяч евро?
Я испытал противоречивое чувство. Этих денег хватит на то, чтобы Бригитта дожила до Весеннего пробуждения, но почему-то мне показалось, что это будет неправильно. Внезапно меня осенила мысль.
– А можно отдать эти деньги Фоддеру? Кажется, он хочет на пару лет отправиться в отпуск, а с наличными у него туго.
Токката молча уставилась на меня.
– Значит, успех сделки определили не Долги и «Несквик»?
– Нет, мэм.
Она протянула мне сертификат.
– Подпиши на обратной стороне.
Я сделал так, как она сказала, и почувствовал, что хотя бы частично выполнил свои обязательства перед Фоддером.
– А теперь, – сказала Токката, – полагаю, ты недоумеваешь, почему я так любезна с тобой?
Если честно, на самом деле я ничего не заметил.
– Это потому, что ты больше у нас не работаешь. Жутко оскорбляю я только своих.
Я подумал было, что, наверное, Аврора приняла меня к себе на работу без моего согласия, однако это оказалось не так.
– Вот, – продолжала Токката, протягивая мне факс. – Похоже, исполняющий обязанности начальника твоего сектора просит, чтобы я вернула тебя в Кардифф. Там также не хватает людей. Отпуск за свой счет может начаться немедленно; ты сможешь пересидеть буран в тиши «Сиддонс», а как только погода наладится, Джонси отвезет тебя в Херефорд, откуда ты доберешься до дома на Рельсоплане.
Я прочитал факс. Он был от Вице-консула Прейса; в нем упоминалось о том, что Логан погиб от руки Авроры, защищая Послушника Уортинга, так что, по крайней мере, меня не считали виновным в случившемся.
– Прощай, Уортинг. Мне хотелось бы сказать, что я была рада знакомству с тобой, – однако это не так.
Я замешкался. Конечно, здесь гораздо опаснее, чем в Кардиффе: сумасбродные Старшие консулы, кровожадные агенты «Гибер-теха», Зимний люд и сильные морозы. Но мне хотелось быть именно здесь. К тому же здесь Бригитта. Ну да, возможно, она всего в трех булочках с повидлом от людоедства, однако я по-прежнему в ответе за нее.
– Мэм, я бы хотел остаться.
У Токкаты дернулась бровь.
– Ты не хочешь находиться в Двенадцатом секторе, я не хочу, чтобы ты находился в Двенадцатом секторе. Ты обуза, непредсказуемый игрок, и неприятности преследуют тебя, словно спаниель, потерявший хозяина. И ты спарился с Авророй, а для всех, с кем происходило подобное, это оканчивалось плачевно.
– Нет, честное слово, мне здесь хорошо. Впервые с тех пор, как я покинул Приют, я чувствую себя дома. Впервые в жизни.
– У меня прямо сердце разрывается. Хорошо, скажу тебе открытым текстом: ты уволен. До сих пор тебе везло, но везение рано или поздно закончится, и когда это случится, ты заберешь с собой хороших ребят. – Опустившись в кресло, Токката уставилась на меня своим здоровым глазом, а второй тем временем вращался в глазнице. – Все кончено. Хватит. Ступай.
Я подошел к двери. Пьянящее возбуждение чувством товарищества, такое сильное утром, безнадежно разлетелось вдребезги.
Но тут меня осенила одна мысль, и я обернулся.
– Ты еще здесь, – сказала Токката, не смотря на меня.
– Полагаю, вам следует это знать, – сказал я. – Сегодня утром мне предложили работу в «Гибер-техе».
Токката медленно подняла на меня взгляд, и у нее не только лицо стало красным, но и шея. Исчезли последние крупицы дружелюбия.
– Ах ты косорожье дерьмо! Ты ведь пошутил, так?
– Нет, – как можно более невинным тоном произнес я. – Контракт на два года, премия при подписании, бесплатные пудинги, квартира с видом на центральный парк – и шоколадные батончики с фруктами и орехами.
– Не знаю, зачем ты нужен «Гибер-теху», но определенно дело не в твоем обаянии, внешности или опыте. Тебя бесцеремонно используют, после чего выплюнут, когда ты больше не будешь нужен. Работа в «Гибер-техе» станет для тебя худшим карьерным шагом – и последним.
– Вы совершенно правы, – довольно дерзко ответил я. – Я не хочу там работать. Я хочу остаться в Двенадцатом секторе, но если для меня
