– Наверное, это объединяет вас в одну общность, придает оттенок кастовости, таинственности, элитарности?.. Или это стильно? Или древняя традиция профессии? – немедленно стал строить предположения заинтригованный Иванушка. – Почему?
Агафон задумался.
– Ну, может, потому, что мы не любим стирать?
До входа в пещеру – кривой широкой дыры, в полтора человеческих роста – они добрались уже через несколько минут. Поверх него изъеденной очень большой и очень голодной молью портьерой свисал высохший вьюнок, летом, судя по всему, закрывавший его полностью от непосвященных глаз. Теперь же он чернел затхлым провалом, из которого тянуло холодом и сыростью.
Агафон, хоть и был, наконец-то, тепло одет, поежился.
– Иван, ты уверен, что хочешь туда лезть? – болезненно покосившись на пещеру, потом на приятеля, спросил он. – Если принимать во внимание, что мы этого Геннадия вообще первый раз видим, и что если мы там сгинем, что лишние два дня уже играть никакой роли не будут, может, ты передумаешь? Прислушайся к своим ощущениям. Что они тебе говорят?
– Что ты, если бо… опаса… не хочешь, – тактичный Иванушка все же выбрал подходящее слово, позволяющее чародею спасти лицо, – можешь не ходить. А я тороплюсь. И, к тому же, ты просто предубежден против боярина Геннадия потому что он – ваш противник. На меня же он произвел впечатление вполне разумного, искреннего и добродушного человека.
'Кроме нашей последней встречи,' – мысленно признал он, но не стал озвучивать свои выводы, чтобы Агафон не лелеял ложной надежды.
Его отговорить не удастся. Ведь речь идет о лишних двух днях – двух днях, которые, может, могут оказаться решающими для жизни Серафимы.
– И у него нет абсолютно никакой причины заманивать нас в ловушку или обманывать нас, – продолжил он вслух.
– Нет, с чего ты взял, что я бо… опаса… не хочу с тобой туда идти? – с не очень искусно деланным возмущением тут же отреагировал маг. – К тому же, если там действительно окажется какой-нибудь неприятный сюрприз, без профессионального волшебника тебе будет просто не обойтись!.. Конечно, над сложными заклинаниями мне еще надо немножко поработать, но простые я могу применять вполне эффективно!
– Н-ну, да. Конечно. Я тоже об этом подумал, – не очень убедительно соврал в ответ царевич, и вопрос был решен. – Вот только…
– Что?
– Там же темно. Надо придумать какое-то освещение, – и Иванушка многозначительно склонил голову в сторону Агафона.
– Легко! – снисходительно хмыкнул тот.
– Что ты предлагаешь?
– Самое простое – факелы. Для этого надо сделать заготовку – на толстую ветку намотать жгут из сухой травы.
– Но они буду гореть от силы десять минут! – разочарованно поднял брови Иван.
– Они будут гореть столько, сколько надо! – самодовольно усмехнулся Агафон и потер руки. – Потому что тут вступаю в дело Я.
Факелы были готовы через двадцать минут, и Иванушка с восхищенным интересом протянул первый чародею и стал ожидать чуда.
– Нет-нет, держи ты, – покачал головой тот. – У меня руки должны быть свободными.
– А… Это…
– Ну, если ты бо… опаса… не хочешь… – пожал плечами маг.
– Я готов, – обреченно выдохнул царевич, приготовившись, на всякий случай, отпрыгнуть, отбежать и быстро спрятаться в случае чего.
– Внимание, – Агафон закрыл глаза, сосредоточился и сделал несколько резких взмахов руками в такт беззвучно зашевелившимся губам.
И не успел Иван и глазом моргнуть, как обнаружил, что держит в руках самое огромное из когда-либо виденных им…
– Мороженое? – не веря своим вновь открывшимся глазам сморщился Агафон. – Это… откуда?
– Может, ты заклинание перепутал? – расточительно упустив шанс сказать горе-чародею все, что о нем думает, участливо предположил Иванушка и занялся осмотром шоколадной брони их неудавшегося факела, раздумывая, не будет ли откушенный кусочек последним в его жизни.
– Я не мог перепутать заклинания! – высокомерно вскинул голову чародей и скрестил руки на груди.
– Совсем? – сквозь набитый шоколадом рот уточнил Иванушка.
– Абсолютно.
И, помолчав, Агафон добавил:
– Ну, если только разве совсем чуть-чуть… Капельку. Но я даже знаю, где. Да. Конечно. Абсолютно точно. Я знаю, где я не так произнес одно слово.
– Одно? – снова уточнил Иванушка.
Тень сомнения, как солнечное затмение, пробежала по лику чародея, но он был непреклонен.
– Одно.
– Ты уверен?
– Держи факел.
– Который еще факел, или который уже мороженое? – невинно уточнил царевич.
Волшебник фыркнул, взял факел, который еще факел и воткнул между двумя камнями.
Снова закрытие глаз, шевеление губ и махи руками…
Толстая змея с гривой зелено-желтых волос на голове зашипела, кинулась на чародея, но промахнулась из-за прически, которая лезла ей в глаза, и поспешила ретироваться.
Иванушка вздохнул и вставил в ту же щель надкушенное мороженое.
– Еще попробуешь? Я все равно полынное не люблю…
Агафон мрачно зыркнул на него, буркнул что-то вроде 'Ну, теперь ошибки быть не может' и повторил процедуру.
К изумлению Иванушки между камнями вместо гигантского эскимо снова появился факел.
Только не горящий.
Но начало внушало надежду.
– Молодец, Агафон! – одобрительно взмахнул кулаком царевич. – Я в тебя верил!
– Ха, – снисходительно ухмыльнулся тот. – Что и требовалось доказать. Я же говорил, что все вспомнил. Смотри, как работают настоящие маги! Сейчас он загорится и будет гореть неделю!
– Зачем неделю? – пожал плечами Иванушка. – Если верить боярину Геннадию, мы проведем в пещере не больше пяти-шести часов!
– Ну, хорошо, – великодушно сдался маг. – Уговорил. Двадцать четыре часа. С запасом. Устраивает?
– Замечательно! – обрадовался Иван.
И факел действительно загорелся и, возможно, действительно горел обещанные двадцать четыре часа. Или неделю.
Дожидаться окончания горения его и еще десятка поспешно сооруженных факелов путники не стали.
Потому что взять в руки их было все равно невозможно – они пылали по всей длине.
– Ну, что ты еще предлагаешь? – устало опустился на сухую траву перед входом в пещеру, поближе, но не слишком близко к теплой огненной стене Иванушка.
На чародея было больно и жалко смотреть.
– Не знаю… – признался он. – Может, мы все-таки сможем их как-нибудь взять?
– Как?
