Настоящий свет и настоящий выход он увидел лишь на третий раз.
– Стойте! – воскликнул он, и все мгновенно остановились и замерли. – Там свет!
– Опять?
– Точно! Я уверен!
– Ну, наконец-то! Дед, бросай свой факел – пошли на небо глядеть!..
– Нет, постойте, – остановил их Иван. – Сначала пойду я. Надо проверить, нет ли там засады. Выходите только когда вас позову.
– А если не позовешь?
– Н-ну… – Иванушка на мгновение задумался над поставленным вопросом и, вздохнув, развел руками: – Лучше будет, если я вас позову.
– Да никого там нет, – махнул своим мешком чародей. – Следующая беда будет не раньше, чем через день.
– Ты не можешь полагаться на 'авось'! Нашей экспедиции нужен волшебник!
– Ну, ладно… Только давай быстрей, – слегка польщенный маг прислонился к стене и приготовился ждать. – А то я уже не помню, как небо-то выглядит. Не знаю, как тебе, а мне этих пещер до конца жизни хватило.
Как Иван ни старался прищуриться, тусклый пасмурный закат резанул по отвыкшим глазам как бритва.
Он зажмурился, прикрыл глаза рукой, потер их и снова сделал попытку открыть.
Теперь было немного лучше.
Он оторвался от стены, медленно ступая, с оружием наготове, вышел из пещеры и осмотрелся, с удовольствием вдыхая чистый холодный ветер.
Как и на той стороне прохода, тут от пещеры вела заросшая травой и молодыми деревцами дорога, похожая теперь больше на забытую тропку. Пологие склоны горы, на которой они очутились, поросли невысоким кривоватым редким лесом, что придавало горе вид неопрятный и неуютный. Зато впереди, справа и слева, насколько хватало глаз, кругом, одна из другой, прорастали уже другие, чистопородные горы – гордость своего племени: пониже – ровные, основательные, укутанные в хвойные леса, как боярин в шубу, и повыше – осыпанные снегом и с лысыми, убеленными ледниками макушками, преисполненные чувства собственного достоинства.
Слева от него из вечернего сумрака выставлялась безлесная гора с раздвоенной вершиной.
'Может, удастся найти ее на карте?' – пришла в голову Ивану идея, и он повернулся, чтобы позвать Агафона и старика и вздрогнул от неожиданности.
Прямо на него, с расстояния в несколько сантиметров, смотрели мертвые немигающие глаза.
Пятнадцать пар мертвых немигающих глаз, если быть точным.
И одна циничная, наглая и жестокая живая пара, слегка прищуривавшаяся от колючего ледяного ветра, чуть поодаль.
Черная стена тел ощетинилась железом и зашевелилась.
Круг вокруг него замкнулся.
– Вы… Я тут… вы корову мою не видали? – сглотнув сухим ртом и сделав большие невинные глаза, поинтересовался он у сержанта беды. – Серую. В желтых пятнах. Корову. Потерялась.
Было сто шансов из ста, что ему не поверят. Но попытаться стоило.
– Корову, – неприятно улыбнулся сержант. – Наверное, ты хочешь сказать, что ты пастух.
– П-пастух, – подтвердил Иванушка и для убедительности провел руками по своей одежде. – Из деревни.
– Оружие брось, – посоветовал ему сержант.
Иванушка взглянул ему в глаза и понял: если он сейчас хотя бы пошевелит мечом, его убьют. Если он сдастся, не исключено, что его тоже убьют. Но потом. И ради этого расстояния между 'сейчас' и 'потом', в несколько дней, или даже пусть в несколько часов стоило жить и стоило надеяться.
Он не мог погибнуть просто так.
На лбу выступила испарина.
'Интересно, как может на такой холодине быть так жарко?' – пришла и быстро прошмыгнула дальше удивленная мысль.
Негнущиеся пальцы усилием воли были разжаты, и меч упал ему под ноги.
Сержант, разглядев, что за меч был в руках его добычи, злобно покривился:
– А этим ты от волков отбиваешься, урод?
– И от волков тоже, – уточнил Иван. – А вы кого здесь ищете?
– Смотрите, ребята, он не знает, кого мы ищем! – расхохотался сержант смехом человека, которому в карман только что упали сто золотых, взмахами рук призывая своих солдат поддержать его веселье. – Он не догадывается!
– Но я не тот, кто вам нужен! Пропустите меня! – и он решительно шагнул в сторону от пещеры, прямо на шестоперы умрунов. Но стена не дрогнула и не расступилась.
– Шестой, Седьмой и Восьмой – свяжите его, – небрежно махнул рукой сержант.
Три пары холодных, но не от ветра, рук – их леденящий холод пронизывал до костей даже сквозь теплую одежду – схватили Иванушку и повалили на землю.
– Стойте!!! – резкий выкрик перекрыл даже шум завязавшейся потасовки.
Из пещеры отважно, как перепелка, защищающая свое гнездо от лисицы, выскочил чародей – бледный, взъерошенный, запыхавшийся. – Не трогайте его! Агафон – это я! Я!..
Такое заявление, казалось, удивило даже бесстрастных умрунов.
Купавшегося же еще мгновение назад в торжестве сержанта оно повергло в шок.
Физиономия его вытянулась, глаза сначала вытаращились, потом захлопали, потом снова выкатились:
– Ну, и что?
– Хватайте меня!
Оказалось, что то, что только что гостило на широкой небритой сержантской морде, еще не является крайней степенью изумления.
– Зачем???
Сторонний наблюдатель мог бы сейчас подумать, что удивление – болезнь заразная.
– Как – зачем??? Я – Агафон! Студент высшей школы магии!.. – вытаращились непроизвольно уже очи волшебника.
– Н-не думаю, что это является преступлением, – осторожно пожал плечами сержант. – Ступай себе мимо, студент Агафон, и благословляй свой счастливый час рождения. Ты нам не нужен. Пока.
– Но… как?.. Как не нужен?.. Зачем… за кем… кого… тогда…
– Мы уже схватили, кого нам надо, студент, – кажется, сержант начинал терять терпение. – Вали отсюда, покуда цел. Не раздражай меня, пока я добрый.
– Но это… Вы знаете, кто это?
– Да. Это – Иван, брат лукоморского царя. Наконец-то.
И, обращаясь уже к умрунам:
– Ну, все? Чего вы там так долго возитесь?
– Он не хочет, командир.
– Кто бы мог подумать! – фыркнул сержант.
И тут грянул фейерверк.
Синие, красные, белые и зеленые звезды, змейки и искорки вырвались из рук Агафона и накрыли беду и Иванушку разноцветным одеялом.
Потом налетел порыв ветра, разметал огоньки, швырнул в людей и нелюдей снегом и стих.
Новый взмах руками – и огненный шар понесся прямо к ним, уменьшаясь на глазах – и до уже начавшего таять сугробика долетела только одна жалкая розовая искорка, с печальным пшиком тут же погасшая в грязном снегу.
– Первый, Второй – схватите этого клоуна! – злобно ткнул пальцем в сторону снова бормочущего что-
