Всё это выматывало и выпивало эмоционально и потому, сомлев на теплом воздухе, он не заметил, как уснул.
Залы Каер Морхена утопали в синеватом свете жаровен. Глянув на свою руку, не закованную в перчатку, Геральт сначала подумал, что оказался в теле утопца. Синяя кожа, а на ней уродливая цепь шрамов от когтей и зубов монстров и просвечивающие кости. Ощущение жути и страха постепенно усиливалось, грозя дойти до паники. Зал терялся в темноте, то ли заканчиваясь, то ли продолжаясь в бесконечность черноты.
С тихим шелестом вытащив меч из ножен, ведьмак сделал первый шаг, стараясь не издавать лишнего шума и готовясь встретить что угодно. Горящий с двух сторон синий огонь навевал холод, а не жар, будто очутился не в замке, а в древнем склепе.
В стороне он уловил движение и услышал треск разрываемой одежды. Границ света вполне хватало, чтобы разглядеть дверь, ведущую в арсенал Каер Морхена. Сжав меч крепче, он осторожно толкнул едва прикрытую дверь. Створка отворилась легко, не издав ни единого звука, явив взору множество столов, верстаков и пару кузнечных горнов. Здесь ковали мечи, доспехи и оставляли лежать, дожидаясь своего нового владельца. Вот только сейчас здесь было пусто, свет не горел, ни оружия, ни доспехов видно не было. Но посреди комнаты кто-то был, он стоял на коленях и издавал противные чавкающие звуки.
Это снова был Весемир. Он с жадностью впивался в плоть какого-то паренька, лицо у него отсутствовало. Повсюду была кровь, ошмётки мяса и части органов. Ком подкатил к горлу, сжав в болезненном спазме, но Геральт сдержался. Он не мог видеть своего учителя таким, не хотел запомнить при пробуждении. Потому ведьмак перехватил удобнее меч и бесшумно двинулся вперёд, чтобы избавить наставника и человека, заменившего ему отца, от мучений.
На очередном шаге он ступил на кусок вырванной плоти с чавканьем вылетевшей из-под сапога. Весемир остолбенел, повёл носом, как животное и медленно, ломано обернулся.
Выглядел он страшнее, чем раньше. Правый глаз вытек, нижняя челюсть держалась только на подгнивших мышцах. Зубы оказались сточены, некоторые обломаны и вымазаны в чужой плоти. Глядел он на Геральта единственным белёсым глазом. Мертвец пытался что-то сказать, но из пасти, вырвались только хрипы и смрадное дыхание.
Бой взглядов продолжался всего пару мгновений, а потом Весемир бросился на Геральта, потянул покрытые трупными пятнами руки. Взмахом клинка ведьмак отсёк обе кисти, сделал быструю подсечку, заставляя чудовище – это уже был не человек – упасть навзничь и пронзил стальным мечом позвоночник.
Запах гнили наполнил воздух, черная кровь потекла из культей, а сам Весемир всё ещё шевелился, хотя для любого человека или монстра такие раны смертельны. Старый ведьмак попытался повернуть голову, что-то шептал, но даже тонкий слух Геральта не различал слов.
Как бы ни было жутко и тошнотворно, Геральт опустился на колено и наклонился, стараясь дышать ртом, дабы не блевануть.
– Ос… Осво… ди… мен… – прохрипел Весемир, а потом клацнул челюстями возле самого лица ведьмака.
Плотва громко заржала, вздрагивая крупом, заставляя Геральта проснуться. От резкого пробуждения он едва удержался в седле и не повалился на пыльную дорогу или не полетел вниз головой по склону холма. Это была бы самая глупая ведьмачья смерть из всех. Сражаться с Дикой Охотой, с высшими вампирами, и в конце упасть с собственно лошади и сломать шею.
– Спокойно, Плотва, – благодарно похлопал кобылу ведьмак.
Если бы она не вздрогнула и не разбудила его, то последствия могли бы быть куда плачевнее.
Доехав до Корво-Бьянко и отдав лошадь в заботливые руки конюха, отметив что вторая кобылка уже стоит неподалёку. Видимо, Цири её привела раньше, не оставлять же её в Боклере. А там поди докажи, что это – твоё имущество.
Геральт пригладил растрепавшиеся волосы, подставил лицо клонящемуся к закату солнцу и решил всё-таки съездить к онейромантке. За всеми этими нервотрёпками он совершенно забыл об этом. Весемир во сне явно просил его о помощи, да и выглядел гораздо хуже, чем в прошлый раз. Может, всё это был некий символизм, образы, через которые до ведьмака быстрее дойдёт, что надо кому-то помочь.
Из-за двери замечательно пахло свежей выпечкой и приготовленным обедом. С наслаждением потянув носом чарующие запахи, ведьмак зашёл в дом, и застал там Йен беспардонно читающей его письма.
– О, а я уже заждалась, – легко улыбнулась ему чародейка, делая глоток вина из бокала.
– Йен, вообще-то читать чужую переписку – не тактично, – легко поддел её ведьмак, отцепляя перевязь с мечами и садясь за стол.
Выпорхнувшая из кухни Марлена тут же стала подавать блюда. Сначала был суп из раков, она каким-то образом смогла выведать рецепт у корчмаря в «Куролиске», но делала всё по-своему. И надо сказать, получалось у неё куда лучше, чем в трактире. Но, поскольку делала она это только для хозяина, у ворот дома не стоял обозлённый повар и не требовал вернуть ему потерянных клиетов.
– А тебе есть что скрывать? – спросила его Йеннифер, после того, как мужчина расправился с первым и сыто откинулся на спинку стула.
Марлена тут же убрала тарелку и поспешила за мясным рагу, но Геральт жестом попросил её остановиться пока. Сначала он хотел переговорить с Йен, первый голод он уже утолил, а наесться до отвала можно будет и позже.
– Нет, просто ты же знаешь нас, ведьмаков, мы не слишком стесняемся в выражениях при переписке или общении, – пожал плечами он.
– Ага, особенно это видно из письма Ламберта, – Йеннифер протянула ему конверты с ответами от друзей из Школы Волка. – Кейра, смотрю, всё никак не может научить его хорошим манерам.
– Ну да, он всегда был груб и скор на действия.
– Думаю, это ей в нём и нравится, – томно подмигнула она ему, отчего у Геральта тут же пересохло в горле, и он решил налить и себе вина. – Впрочем, я узнала всё что нужно, Ламберт и Кейра ничего не знают о пропадающих вампирах, а вот Эскелю в этом плане «повезло» больше. Он написал, что с месяц назад наткнулся на объявление о бестии. Это оказался альп, любящий лакомиться детьми
