Девушка сама была ранена, во время битвы адская гончая задела ей руку когтями. Хорошо рана была поверхностной, не кровоточила и не представляла опасности, однако, всё-таки некоторые неудобства доставляла.
Через несколько часов её сменила другая послушница и Мина пошла к колодцу, чтобы напиться воды. Горло пересохло и болело, создавалось ощущение, что туда насыпали песок и тот никак не желал “уходить”, вместо слов же раздавались только какие-то хрипы. У неё есть три часа для отдыха, этого вполне достаточно, чтобы привести себя в порядок.
Хорошо что Энрик убедил Ферре не идти в погоню за сбежавшим демоном. Солдаты, да и паладин, прекрасно понимали доводы охотника, но Инквизитор категорически отказывался понимать какие-либо доводы остальных. Некоторым солдатам придётся на всю жизнь остаться инвалидами, некоторые, не смотря на молитвы целительниц не доживут до рассвета. А тут ещё один марш, - остатки войска просто этого не переживёт, поднимется мятеж.
Она уже хотела идти спать, но тут к ней подошел мужчина средних лет. Монахиня знала его, - это был один из командиров пехоты, что защищал её и сестёр от демонов. Высокий, статный, короткие тёмные волосы уже были подёрнуты сединой, а на лице имелась небольшая щетина.
- Надо поговорить, - сказал он. - Пошли.
Девушке не понравился приказной тон, но сложилось впечатление, что если та не пойдёт добровольно, то её просто-напросто возьмут под локоть и потащат.
Воин провёл её в один из домов, где сидел молодой человек. Этого парня она видела всего пару раз, когда тот приносил известия Ферре и Энрику.
- У нас есть к тебе разговор, - говорил лазутчик. - А точнее дело.
- Какое дело? - подозрительно косясь то на одного, то на другого спрашивала Мина.
- Ферре планирует выступить маршем за сбежавшей демонессой. Мы этого не хотим, - продолжил мужчина, присаживаясь рядом со шпионом. - И ты этого не хочешь, верно?
- Никто этого не хочет, но разве Энрик не убедил Ферре не выступать? - не понимала монашка.
- Энрик мертв!
У неё отнялось дыхание. Как мертв? Тот, конечно, тоже пострадал во время битвы, но он находился в полном здравии. Как и охотник, Энрик отказался от услуг целителей, рассудив, что другим молитвы будут полезнее.
- Двадцать минут назад мои люди видели, как его тело грузили на лошадь и тайно вывезли из города. Это сделали охотники Ферре. Самого инквизитора рядом не было, но я не сомневаюсь, что именно он приложил к этому руку, - пояснил парень. - Он устранил второго командира, теперь ему никто не посмеет перечить.
- Но при чём тут я?
- Рано или поздно наш доблестный военачальник пошлёт за целителем. Ты отправишься к нему и используешь вот это, - с этими словами лазутчик бросил ей небольшой мешок. - Не советую его развязывать и вдыхать. Это отравленный порошок, смерть почти мгновенная, задержишь дыхание, когда сыпанёшь его на Ферре, постарайся попасть в лицо, чтобы наверняка.
- Вы с ума сошли? - шокировано спрашивала та. - Я служу Всевышнему! Я исцеляю раны, а не калечу людей и, уж, тем более не убиваю! Я не пойду на это!
- А тебе хочется, чтобы некоторые слухи о тебе нашли подтверждение? Гретта перед смертью успела прошептать кое-кому пару словечков. Мы, конечно, не знаем всё наверняка, но ведь если мы это подтвердим, представь что тебя ждёт, когда ты вернёшься домой?
У монахини словно выбили почву из-под ног. Значит, Гретта их видела и успела перед смертью рассказать об этом.
- Да чем вы лучше него?! - в ярости выпалила она. - Он получил своё силой, а теперь вы собираетесь добиться от меня похожего шантажом!
- У нас нет выбора, но учитывая, что ты сама только что подтвердила свой проступок… Мы не хотим этого, но следовательно, Ферре подпустит к себе только тебя… - размышлял воин. - Сделай всё правильно и это останется нашей тайной. Все мы вернёмся домой, а не сгинем здесь!
Сжав мешочек, девушка чуть ли не выбежала из дома. Едва не плача, та отправилась в другое строение, где отдыхали монахини.
За окном стемнело, начался сильный ливень, клокотал гром, но молнии сверкали где-то в отдалении. Мина всё сидела и смотрела в одну точку, не выпуская яд из рук. Сон не шел, а в душе поднималась то злоба, то паника вперемешку с безысходностью. Ей было противна сама мысль о том, что придётся убить человека, пускай и причинившего ей боль. Почему она должна опускаться до этого? Почему она должна брать на себя тяжкий грех?
Эти двое… Сами не лучше этого инквизитора - решили добиться своего чужими руками, а если у неё ничего не получится, то убьёт Ферре именно Мину в припадке ярости, а не кого-либо. Охотник был очень скор на расправу.
Как и было сказано, буквально через час пришел один из подчинённых охотника и попросил помощи. Мина вызвалась сразу, отчего получила недоумённые взгляды своих товарок. Что поделать? Ей не хотелось чтобы слухи нашли подтверждение. Сестры наверняка подумают, что монахиня сама соблазнила охотника. Каким бы не был жесток Инквизитор никто не поверит в то, что он сам взял её, просто потому что так захотелось.
Шла она на заплетающихся ногах, сжимая в кулаке маленький мешочек, петляя, чтобы не упасть в лужи. Дождь всё продолжался, поэтому ей пришлось уже бежать до ратуши, чтобы вся её одежда не промокла насквозь.
В здании девушка скинула с плеч промокшую тряпку, в которую превратился плащ, расправила его, чтобы вода хоть немного стекла с него и пошла по коридору. С каждым шагом ноги становились ватными, а сердце стучало от нервного напряжения. Мина пыталась успокоиться, но это решительно не получалось, всё-таки она не наёмный убийца. Солдаты говорят, что убивать тяжело только в первый раз, но девушка очень сильно надеялась, что этого первого раза у неё не будет никогда, а оно вон как обернулось…
Ферре встретил её в зале, где видимо проходили собрания когда-то. Мужчина очень удивился увидев её перед собой, но потом на лице у него заиграла ухмылка и он, ни слова не говоря, пошел наверх. Ей ничего не оставалось кроме как последовать за ним, на ходу успокаивая себя.
Инквизитор провел её в комнату, где ярко горел камин. Тот снял новое пальто и рубашку, под которой были бинты, через ткань просочилась кровь.
- Шрамы мне оставишь? - спросил вдруг он, начиная снимать повязку.
- Если вы этого желаете, то могу оставить, - уклончиво ответила Мина.
Тот лишь ухмыльнулся продолжая разматывать бинты. Монахиня увидела, что на теле у него
