В лавке было небезопасно. Аппарировать в Хогвартс не представлялось возможным, а Запретный лес, скорее всего, уже прочесывали группы оперативников. Трис от всей души пожелала им свернуть шеи в оврагах или уйти на корм гигантским паукам. Разумеется, была вероятность, что авроры просто подчинялись приказам, но все же…
Беллатриса перевела дух и осторожно выглянула в окно из-за крохотной щели между шторой и стеной. Лютный был угрюм, пугающе тих и пуст. Таким вымершим его, должно быть, не видели даже во времена гражданской бойни. «Надо выбираться», — едва слышно прошептала волшебница, оттянула тугой ворот потрепанной бирюзовой водолазки, а затем закрыла глаза и представила закрытый отсек собственного дома. Решение было не самым разумным, но, по крайней мере, первое время ее не станут искать на Гриммо. Тем более, что его уже наверняка проверили до этого. Воронка аппарации затянула девушку, как обычно, внезапно, когда она открыла глаза, мир кружился цветными картинками, как в калейдоскопе, а предательская тошнота подступала к горлу.
Родной чердак принял девушку с распростертыми объятиями, лишь чихнув облаком пыли, когда Беллатриса вывалилась из стремительного рывка, не устояв на ногах от слабости. Обычно скупой и неприветливый, чердак неожиданно преобразился — из темного и порядком пугающего места, он сделался теплым и уютным. Девушка, едва волоча ноги, прошаркала по дощатому полу в другой конец помещения, где почти сразу упала на какой-то пыльный мешок. В бок тут же с силой впилось что-то острое, и Беллатриса зашипела от резкой вспышки боли и неожиданности. Она с остервенением запустила руку в мешок и вытащила какую-то пузатую книгу. Сначала девушка хотела сжечь несчастную вещь, а затем замерла испуганной тенью, — с обложки небольшой колдографии на нее смотрела вся семья в полном составе. Беллатриса с жадностью рассматривала отца, впитывала черты его лица, словно стараясь запомнить каждую черточку, каждую мельчайшую деталь. Джинни стояла по правую руку от него, как всегда, элегантная и красивая, облаченная в ярко-зеленое летнее платье. Джеймс задорно хохотал, сидя на шее у отца, Лили доверчиво прижималась к боку матери и робко выглядывала из-за юбки, Том с ужасно знакомым надменно-капризным выражением лица сидел у нее на руках, Альбус сверлил раздраженным взглядом старшего брата, по-видимости, недовольный, что его место заняли, а сама Трис ловко карабкалась по одежде отца.
Должно быть, когда-то семья Поттеров все же была счастлива. Беллатриса с горечью подумала о том, как война перекроила их жизнь, достала из кармана документы и снова погрузилась в чтение. Вернее, честно пыталась. Информация ускользала от нее, осыпалась песком сквозь пальцы, а в голову настойчиво лезли воспоминания прошедшей недели, которая кардинально изменила все представление Трис об укладе магической Британии.
Семь дней назад
…Беллатриса тайком бежала из кухни в свою комнату, когда совершенно случайно застала в гостиной мило воркующих, как влюбленные голубки, Лили и Тедда. Девушка жеманно поджимала губы на каждое слово потенциального возлюбленного, наивно (совершенно по-дурацки, как казалось Трис) хлопала глазами и тесно жалась к его боку. Эдвард Люпин робко пристроил руку на талии ее старшей сестры и что-то заговорчески ей нашептывал на чуть покрасневшее от смущения ухо, сверкая своими лукавыми желтыми глазами. Трис глядела на все это без особо восторга, рука, которая столь по-собственнически лежала на чужом теле, казалась там не только не уместной, но и лишней. Беллатриса слышала, как что-то противно заскрипело в ушах, и только лишь через какое-то время поняла, — она сцепила зубы так сильно, что те едва ли не начали крошиться от убийственной ненависти, что окутала ее в свои смертельные объятия. Какое-то время Поттер в глухой злобе сжимала кулаки с такой силой, что длинные ногти больно впивались в ладони, оставляя темнеть ряд ровных полумесяцев, а затем просто прикрыла глаза и принялась считать до тысячи. «Эта девушка, — не моя сестра. Кто угодно, но не Лили, по крайней мере, не та Лили, которую я знаю. Давай же, Поттер, драккл тебя задери, возьми себя в руки!» — как мантру повторяла Беллатриса. Помогало, откровенно говоря, слабо. Сейчас ей как никогда нужен был Том с его извечной холодной усмешкой на губах и подчеркнутым равнодушием в карих глазах. Да, он бы наверняка смог в одно мгновение довести ее до точки кипения, а затем, терпеливо дождавшись, когда она в очередной раз разгромит комнату, небрежно сунул в руки любимый горький шоколад.
Сегодня Гриммо пустовал. Все заполошно готовились к предстоящему знаменательному событию, и лишь одна Беллатриса не разделяла радости предсвадебного безумия. Особенно теперь, незаметно ускользая из холла, как тень, печальный призрак, стертое воспоминание. Джинни отпросилась с работы пораньше, чтобы уладить все вопросы касаемо банкета, и упорхнула в вихре аппарации почти сразу после обеда. Северус и Джей тактично улизнули в маггловский Лондон под предлогом того, что обычные костюмы смотрятся куда более органично, чем серебряные мантии, которые им настойчиво предлагала мадам Малкин в Косом переулке, но Трис слишком хорошо знала этот прожигающий взгляд, которым женихи награждали друг друга еще с самого утра. Том пропадал где-то в семейной библиотеке в поисках зелья исчезновения, как минимум, судя по его резко побелевшему лицу, когда мать попыталась неловко привлечь сына к процессу.
— Трис! Долго будешь стоять в дверях? Давай, присоединяйся к нам, — высокий голос Лили внезапно разрезал напряженную тишину, словно нож — масло. Беллатриса медленно моргнула, неловко отступила на шаг назад, а затем и вовсе растерянно посмотрела на улыбающуюся сестру и чуть смущенного Тедда. Казалось, она напрочь забыла о существовании этой парочки и полностью погрузилась в свои мысли, не готовая возвращаться в реальный мир. Улыбка вышла кривой и нервной, Беллатриса и сама это чувствовала. Глаза судорожно вращались в орбитах в поисках предмета, за который можно было зацепиться, чтобы
