Я облизала и без того уже влажные губы, сжала кулаки и не спеша, робко приблизилась к Диме.
— Дим? — с дрожью в голосе позвала я. — Дим!
— Май, все… хорошо, — хрипло произнес брат не своим голосом.
Я мигом склонилась над ним, обхватив дрожащими руками его ледяное лицо.
— Что с тобой? — спросила я, чувствуя, как меня захлестывает рыдание. Мои легкие как будто покинул кислород, отчего с каждым вдохом становилось труднее дышать.
Но он молчал, не отвечал мне.
— Дима! Слышишь меня? Дим! — я начала гладить его по мокрым волосам, пытаясь уловить хоть какие-то признаки жизни.
— Не… волнуйся, — снова почти неслышно произнес он, а потом из его рта вырвался хриплый кашель.
Горячие слезы полились из глаз, приземляясь на лицо брата. Я рыдала и не могла понять, что происходит, пока руки не спустились к нему на грудь, еле освещаемую светом фонаря. Тогда я заметила что-то темное, едва ли похожее на воду. Темное и слишком липкое, напоминающее кровь.
Кровь?
— Дима! — прокричала я, берясь за ворот его насквозь промокшей и грязной рубашки, пытаясь хоть как-то разбудить брата, вернуть его к жизни. На мои судорожные движения он никак не реагировал. При тряске его голова неестественно качалась из стороны в сторону, будто он тряпичная кукла, будто его тело лишь безжизненная оболочка, которую покинула душа.
— Дима! Прошу тебя, очнись! Ты не можешь просто так уснуть! — не унималась я, чувствуя себя абсолютно бессильной в попытках привести его в сознание. — Ну же!
Я остановилась на минуту, приводя в порядок мысли, пытаясь думать разумно и бесстрастно. Надо вызвать "скорую".
— Любимый братик, подожди немного, я скоро… я скоро вернусь. Не уходи никуда. Я быстро! — проговорила я, понимая, что он никуда не уйдет.
Словно разрываясь на две части, я через силу поднялась и побежала в дом.
— Нужен телефон. Да. Телефон.
Оказавшись в доме, я от волнения долго не могла найти чертову трубку. Как назло телефон с привычного места куда-то запропастился. Я лихорадочно бегала по дому, разбрасывала все вещи, подушки, в надежде, что мой взгляд зацепится за такую нужную мне сейчас вещь.
— Нашла!
Дрожащими пальцами я набираю номер: 103. В трубке послышались длинные гудки. Настолько длинные, что, казалось, пройдет вечность, прежде чем кто-либо поднимет трубку и, тем самым, прервет их.
— Ну же, отвечайте! — умоляла я в пустоту.
Все же через несколько секунд на том конце провода послышался сухой голос дежурной медсестры:
— Слушаю вас.
— Мой брат… я-я не знаю, что произошло… Приозерная, 18, прошу, скорее приезжайте! Он… умирает. — Произнеся последнее слово, меня будто ударило током, из дрожащих рук выпал телефон, и с глухим звуком приземлился на пол.
Я хотела обессилено рухнуть на пол вслед за телефоном, зажмуриться, прогоняя страшные видения, но, дав себе несколько секунд на то, чтобы прийти в себя, я взяла всю свою волю в кулак и выбежала из дома к братику. Я не могу сейчас поддаваться слабости. Мне нельзя. Я должна быть рядом с ним.
— Держись, Дима, сейчас прибудет помощь, и все будет хорошо, — шептала я, опустив голову к нему на едва ли вздымающуюся грудь. — Только быстрее бы… быстрее.
Дождь постепенно стихал.
Сколько времени прошло?
Такие длинные, мучительные минуты.
— Диим, — протянула я, давясь горькими слезами. — Потерпи, мой хороший… скоро будет хорошо…
Но он не отвечал.
Я не отрывала голову от его груди, пытаясь уловить его дыхание, и, либо меня услышал Бог, либо я так поверила своим словам, но я почувствовала едва заметное тихое вздымание его груди.
— Братик мой, ты мой хороший, самый любимый… Прошу, не покидай меня!
Погрузившись в полное отчаяние и безумный страх за жизнь родного человека, я и не заметила, как к дому подъехала "скорая". С момента моего звонка, казалось, прошла целая вечность, а на деле же, прошло минут десять. Благо центральная больница находится совсем рядом.
К нам подбежали врачи, оттаскивая меня от брата, но я не могла отпустить. Я думала, что если оставлю его, то больше никогда не увижу вновь. Кто-то заберет Диму.
Тем временем, бригада медиков все же отцепила меня от брата и принялась за дело: его положили на переносные носилки и быстро понесли в машину "скорой".
Со мной остался лишь один врач, мужчина, он начал расспрашивать меня о том, что произошло. Я смотрела вслед удаляющимся спинам медиков, не в силах сосредоточить свое внимание на вопросах седовласого врача.
— Я… я не знаю, что здесь произошло, — ответила я на вопрос, чувствуя, как все мои внутренности прожгла невыносимая боль. — Мы были дома, потом залаяли собаки, — и тут я поняла, что даже при приближении скорой ни один из питомцев не среагировал своим привычным лаем. — Собаки…
Я оглянулась назад, на питомник, пытаясь заметить хоть какие-то признаки жизни питомцев. Ничего. Ни звука. Будто животных там никогда и не было.
— Что же это… — взявшись за голову, безысходно произнесла я.
Не в силах больше стоять, я просто рухнула на землю. Мне стало невыносимо больно. Я не могла сделать и вдоха. В висках с сумасшедшим напором запульсировала кровь, заглушая все остальные звуки.
— Девушка, — позвал врач. — Все будет хорошо. — Он дотронулся до моего плеча, приподнимая меня с земли.
— Скажите, мой брат будет жить? — с мольбой в голосе произнесла я.
— Я… — доктор сделал паузу. — Пока ничего неизвестно. Мы будем делать все возможное. А пока как можно скорее нам надо отвести его в больницу.
Я растерянно смотрю перед собой, открываю и закрываю глаза, представляя, будто я сплю и мне срочно необходимо проснуться, иначе я просто с ума сойду в этом кошмаре. Происходящее кажется нереальным. Мой брат может погибнуть?..
— Майя?
Словно в тумане я перевела взгляд на только что позвавшего меня.
— Папа! — разрыдалась я и обняла, откуда ни возьмись появившегося отца. — Папа…
— Тише, доченька… тише. — Он крепче сжал меня в объятиях. — Я поеду сейчас с твоим братом. Слышишь меня?
— Я с тобой! Не оставляй меня здесь одну, — взмолилась я.
Сжав мое плечо в ободряющем жесте, он повернулся и побежал к машине «скорой». Буквально через секунду, я кинулась вслед за отцом.
Внутри автомобиля очень тесно. Я сижу напротив лежащего Димы, лицо которого скрывает кислородная маска, и держу его за руку. Такой бледный… Черная рубашка в крови и грязи, на руках ссадины от падения. Можно подумать, что он не дышит, но если присмотреться внимательно-внимательно, то можно увидеть, как его грудь вздымается вверх с интервалом в несколько долгих секунд. Так тихо-тихо, еле-еле…
— Мой братик… — я сжала его руку сильнее, пытаясь проглотить слезы.
Папа сидит рядом и так же обеспокоенно смотрит на Диму. Я
