Сейчас он просто стоял, опустив голову, и молчал.
– Мне жаль, – наконец произнес Темнейший, подняв взгляд, в котором не было и тени гнева.
Эту безобразную сцену надо было как-то заканчивать, и Гильс попросту вышел из деканата без лишних слов и объяснений.
Вслед ему громыхали окрики, визжала Ада Фурьевна, и никогда еще на душе у юного Темнейшего не было такой страшной тяжести.
В эту тревожную ночь Универ не спал: из столовой тоже доносились грохот и невнятные вопли. Вампиры, которые сидели на полу в коридорах, провожали Гильса тревожными взглядами, но задавать лишние вопросы Темнейшему никто не решался.
В коридоре, ведущем к атриуму, все еще было очень холодно, а вход в атриум перегораживали баррикады из столов и стульев (тут явно перестарался насмерть перепуганный завхоз). В атриуме до сих пор дышалось с трудом, а стены и потолок сверкали серебряным инеем, будто в янве.
Два темных силуэта, от дыхания которых струился легкий дымок, виднелись на галерке атриума, и Гильс сел рядом с ними, молча разглядывая крылатую ледяную статую, белевшую в сумерках.
– Встроенные уши в деканатских стенах работают на совесть, как раньше? – спросил наконец Гильс, и двое его друзей – Дрина и Марик – переглянулись.
– Все сразу поняли, что никакие не преподы явились сегодня в атриум, а чинуши из Темного Депа. Чтобы тебя остановить, – добавил Марик.
– Мы знаем, что там был страшный скандал и тебя прессовали, – кикимора, сделав брови домиком, серьезно посмотрела на вампира. – Но неужели это правда? Вы с Егором – во Тьму, за ней?
– Прессовали?! Меня?! – Гильс вдруг развеселился, скинул с плеч кожаную куртку и набросил на озябшую кикимору. – Вот закончится все, и закатим вечеринку. Такую, что весь тайный мир будет стоять на ушах. Но попрощаемся до нашей встречи мы уже сейчас, и следующие два месяца больше не будет никаких вопросов, слез или чего-то в этом роде. О’кей?
– Ты сдал значок Носферона, – прошептала Дрина. – Как они только посмели так себя повести! Они так кричали, что из-за дверей было слышно. Но ты ведь уже не просто студент, ты сам Темнейший, а они…
– Ссориться с деканатом я обожаю с первого курса, – Гильс подмигнул Дрине. – Ты помнишь, какие раньше гремели баталии? Но тогда было за что… Да и сейчас есть за что. Они формально правы, с их точки зрения. Темный Департамент для того и создан, чтобы в тайном мире царил порядок. А я сейчас неправ.
– Получается, что тайный мир расколот, – тоскливо вздохнул Марик. – Вампиры все как один – за тебя. Остальные боятся и тебя не поддерживают.
Так они и сидели до глухой ночи, вполголоса говоря о чем-то, о чем могут говорить только самые близкие друзья детства. Когда кикимора задремала, упырь осторожно и тихо взял ее на руки и понес в общежитие.
Гильс же остался в атриуме, зная, что он здесь не один.
– Хватит прятаться под непроглядом, я тоже жду, когда растает это пугало, – тихо произнес Темнейший, волосы и лицо которого стали совсем белыми от инея.
Едва он это произнес, как невидимый купол тут же рассыпался, обнаружив Егора. Тот мерз, обхватив локти ладонями и стараясь не подавать вида, что его трясет от холода.
– Я жду: вдруг от нее весточка, а Ац до нас ее донес, – стуча зубами, поделился своими соображениями тролль. – Что, благоразумная часть тайного мира хочет нас остановить, да?
– Ты все слышал, Бертилов. Против меня восстал деканат и почти взбунтовался Темный Департамент. Если бы не Конвенция, я бы уже не был Темнейшим. Они откопали устав Носферона, согласно которому я не имею права подвергать опасности стены Универа и студентов. Остановить меня они не могут, но значок Носферона я все-таки сдал.
– Угу, – не слишком многословно отозвался Егор. – А хорошие новости есть?
– Есть. Тебе положены двойные обеды, – фыркнул вампир, и оба умолкли.
Ночь тянулась мучительно долго, тролль дрожал и ерзал, растирая плечи ладонями и стряхивая иней с челки. Ледяная статуя сверкала при тусклом свете из окон, но лед не растекался в талую воду, а испарялся стелющимся по полу белым дымом.
Утро Носферон встретил в напряженной тишине: младшекурсников после завтрака отправили на незапланированные экскурсии по историческим петербургским зловоротням, и ребята долго возились в гардеробе, с любопытством поглядывая в сторону атриума. Завхоз у дверей стоя дремал, опираясь на швабру.
Егор напряженно ждал, с каждой минутой наблюдая, как страшный ледяной призрак тает и истончается, превращаясь в ледяной скелет. С тонким звоном осыпались на пол крылья, потом отвалилась голова, и даже Гильс настороженно сощурил чуть уставшие глаза, когда ледяной череп прокатился по полу атриума.
Когда полупрозрачная ладонь наконец-то исчезла, Егор, уронив с грохотом стул, первым бросился, чтобы увидеть надпись, которая уже проступала сквозь тающие пальцы.
Но, едва взглянув, он выругался и быстрым шагом вышел из атриума, едва не сбив с ног сонного завхоза.
На парте зияли черные царапины, и Гильс с трудом разобрал в них слова: «один не вернется».
Глава 20
Визит ведьмы
Пролетел сентябрь, наступил октябрь, и к середине его ведьмы начали собираться в Петербург.
Ведьма Лиля, разодетая в черное эффектное пальто и белые изящные туфельки по последней моде, появилась в городе ранним утром пятнадцатого октября и сразу же поехала из Пулково к Алексу Муранову, нагрянув в вампирскую зловоротню на рассвете.
Перемены в облике девушки, которая впервые за долгое время смогла дорваться до столичных салонов красоты, были настолько разительными, что вампир не сразу признал в нарядной и даже миловидной особе ту самую растрепанную задиру, долго вглядывался в гостью, сонно щурясь.
– Будить нечисть на заре – уже традиционный ведьмовской садизм? – наконец спросил Алекс. – Ну, проходите, раз пришли, Лиля. Богатой станете, раз не признал. Вообще-то, у меня шаром покати, и дома в некотором смысле бардак… Как вариант предлагаю изловить домового Ливченко и зажарить на завтрак. Давно собирался это сделать.
– О-о, терпеть не могу домовятину, она горчит! – Юная ведьма весело помахала увесистой сумкой: – Это я вас накормлю царским завтраком, Алекс.
– Ой, вот уж откажусь, – рассмеялся вампир. – Одного из темных вы уже угостили, а мне приключений подобного рода не нужно.
– А на вас, Алекс, я и не претендую, я уже несвободна! – не осталась в долгу Лиля, поправив волосы так, чтобы продемонстрировать золотое кольцо. – К тому же признаюсь честно, что в сумке не еда. И у меня есть уже любимый и единственный, которому ничего не стоит рассыпать золото в радиусе километра и обеспечить меня жильем, едой… и так далее.
– Кстати, насчет жилья, – Алексу явно не хотелось поддерживать скользкую тему. – Я был уверен, что Верховная организует приезжающим ведьмам номера в отелях. Все-таки дело серьезное, а казна у Ведьмовства совсем не пустая.
– Ага, для
