– По мне, вы совершенно не походите на человека, который создан для цирка, мистер Кабал.
На мгновение нож со сливками замер в воздухе, а затем продолжил свое движение.
– Мне довелось повстречать немало разных личностей по жизни, и я довольно хорошо разбираюсь в людях.
– Насколько я понимаю, вы служили в полиции, мистер Бэрроу.
Кабал сделал интересное движение запястьем – нож скользнул по мисочке со сливками, и лезвие оказалось совершенно чистым – ни следа сливок, словно его только что вымыли. Некромант опустил кончик в банку с джемом, подцепил клубничину и водрузил ее точно на середину булочки так аккуратно, будто это сделала машина. Кабал повторил действия с ножом и положил его на маленькую тарелку. Нож был абсолютно чистым. Кабал поднес булочку ко рту.
– Похоже, от старых привычек трудно избавиться. – Он откусил небольшой кусок.
Бэрроу не отступался.
– Вы производите впечатление очень серьезного человека, мистер Кабал. Вы не из тех, кто ведет себя легкомысленно. Если бы я на спор подбирал людям соответствующие профессии, то ни за что не сделал бы вас работником цирка. Да ни при каких условиях.
– В таком случае я на вашем месте не стал бы спорить на деньги. И все же ради интереса…
– Врачом, – прервал его Бэрроу, догадываясь, какой последует вопрос.
– Чем же я вас впечатлил? Своим умением обращаться с больными?
– Патологоанатомом, если быть точным.
Кабал внимательно изучал собеседника.
– Вы можете представить, как я работаю с мертвецами?
Бэрроу подлил себе чая.
– Едва ли придется особо напрягать воображение, чтобы нарисовать эту картину. Посмотрите на себя. Вы повсюду разгуливаете с кислой миной, одеваетесь во все черное, и, давайте уж начистоту, харизмы вам явно не хватает. Да распорядители похорон с людьми лучше ладят. – Бэрроу улыбнулся, но Кабал оставался серьезен. – Самое забавное, что все патологоанатомы, которых мне доводилось встречать, – это милые и веселые люди. Да, работа у них отвратительная, но это всего лишь работа. Возвращаясь вечером домой, они о ней забывают. Что же до вас, мне кажется, вы никогда не забываете про работу.
– Да, – согласился некромант. – Работа преследует меня даже дома. Под кроватью сидит парочка клоунов, а в шкафу – человек, способный прорыгать гимны двенадцати стран.
– Но мы ведь уже говорили – разве это ваша работа?
– Конечно. Вместе с братом я управляю цирком. Вы не могли не заметить. Огромная штука, которая расположилась неподалеку от железнодорожной станции. – Кабал допил чай и с резким стуком поставил чашку на блюдечко. – Именно там мне и надлежит сейчас быть. Благодарю за чай, мистер Бэрроу. Было очень приятно. Вы непременно должны нанести ответный визит в цирк. Возможно, для разнообразия в те часы, когда он открыт.
В руке Кабала из ниоткуда возникла карточка («Выучи парочку фокусов, – советовал ему Хорст. – Людям это нравится»), и он передал ее Бэрроу.
– Бесплатный билет, в благодарность от руководства.
Бэрроу кивнул и взял картонку. Пока он читал надпись на лицевой стороне билета, он спросил:
– Могу я попросить вас еще об одном билете. Моя дочь, Леони, обожает ярмарки.
Кабал наколдовал еще два билета.
– Где один, там и все, – произнес некромант ровным тоном. – Приводите и вашу супругу.
Бэрроу забрал у Кабала только один билет и убрал вместе с первым.
– Я вдовец, мистер Кабал.
Некромант спрятал лишний билет в карман (вообще-то он должен был испариться, но Кабал мало практиковал этот фокус, а потому для непосвященного все выглядело так, будто он просто убрал его в карман).
– Соболезную, – сказал Кабал, и, судя по всему, ему и правда было жаль.
– Спасибо, – отвечал Бэрроу.
Кабал долго разливал чай, явно забыв о своем намерении уйти. Он снова не поинтересовался, что предпочтет его собеседник. Пока Кабал брал ломтики лимона щипцами, он спросил, не глядя на Бэрроу:
– Вы скучаете по ней?
– И дня не проходит, чтобы я о ней не вспоминал. – Бэрроу принял из рук Кабала чашку. – Каждый день. Жизнь бывает жестокой.
– Ее забрала не жизнь. – Кабал уставился прямо на Бэрроу.
В глазах некроманта читалось напряжение – так смотрят люди, которые собираются с духом, чтобы зайти в комнату, где их ждет ужасающее зрелище.
– Что тогда? Рок?
– Смерть. Смерть – ваш враг. Мой враг. Жизнь бывает жестокой, это правда. Но смерть жестока всегда.
– Смерть может стать избавлением, – возразил Бэрроу.
Пока он наблюдал за тем, как говорит Кабал, его не отпускало ощущение, что так открывают китайские шкатулки с секретом. Отчасти завораживает сложность самого процесса. Отчасти любопытно, что же сокрыто внутри.
– Избавлением? – ядовито переспросил Кабал. – Да будет оно проклято. Так доктора оправдывают свои неудачи. «По крайней мере, теперь они покоятся с миром. Они отправились в лучшее место». Все это ложь. Знаете, что нас ждет?
– Скоро узнаю, – ответил Бэрроу. – А пока я просто наслаждаюсь жизнью.
Кабал наклонился.
– А мне уже известно, – сказал некромант, забыв про осторожность. – Одним местом заправляет заскучавший, разочаровавшийся садист. Другим… Духовное преображение, вы хоть представляете, что это значит? Да они просто забирают все, что у вас есть. Яркие полосы света, такие, что смотреть невозможно.
Кабал машинально потянулся к затемненным очкам в нагрудном кармане.
– Воплощение однообразия. Только представьте. Бессчетное множество лучей света, горящие души – все то же самое. Ваша личность навеки утрачена. Вот что такое силы небесные. Бессмертие души – ха! Окончательная смерть. И все во имя маниакального стремления к порядку. – Кабал огляделся, рассматривая ближайшие предметы; чувствовалось, что он испытывает отвращение. – Агнцы на убой.
Бэрроу поставил чашку.
– Почему вы так ненавидите смерть?
Кабал, похоже, усмирил свой гнев.
– Я не ненавижу смерть. Она не человек. Не существует никакой скелетообразной старухи с косой. Я стараюсь не ненавидеть абстрактные явления – пустая трата времени.
– Всего минуту назад вы говорили совсем иначе. Так, словно убили бы смерть, если бы могли.
Кабал сверился с часами.
– Просто я не люблю напрасные траты. Вот и все.
– Нет, не все, – возразил Бэрроу и тут же понял, что переступил черту.
Кабал поднялся и оправил пальто.
– Хорошего дня, мистер Бэрроу, – сказал он строго и официально. – Наша беседа доставила мне удовольствие, но у меня еще есть дела в цирке. Прошу меня простить. – Он развернулся на каблуках и вышел.
Бэрроу покачал головой. У него было четкое ощущение, что он последний человек, от которого Кабал ждет прощения. За свою жизнь ему довелось повстречать всяких людей, но еще никогда он не сталкивался с таким человеком, как Иоганн Кабал. Бэрроу подумал, что до сих пор судьба была к нему благосклонна. Оставив деньги на столике, он вышел вслед за Кабалом.
На улице Фрэнк увидел, как тот решительно направляется в сторону станции. Бэрроу раздумывал, стоит ли последовать за Кабалом, когда раздался крик: «Папа!» Он обернулся и увидел свою дочь: Леони выходила из скобяной лавки. Бэрроу тут же понял, что она покупала петли для сарая. Не далее как вчера Бэрроу жаловался на них и пообещал
