– Почему ты не сходишь без меня? – спросил великан.
– Не ври ему слишком часто, – прошептал Раинульф, – иначе он это заметит.
– На краю Белого леса меня ждут люди. Они не позволят мне вернуться во дворец королевы.
– Негодяи с колючками! – прорычал Гидеон. Затем он указал на Раинульфа своим огромным пальцем. – Такие, как он.
– Я никакой не негодяй с колючками, – возразил стрелок.
– Я вижу у тебя на боку сумку, полную колючек. Гидеон не слепой! У меня очень хорошее зрение. Другие негодяи с колючками сделали мне больно, когда я был на севере, – проворчал он. – Мне не нравятся негодяи с колючками!
Милан стал перед лучником и развел руками.
– Мой друг Раинульф не такой, как они. Он верный слуга Белой королевы. Он спас меня, когда эти… негодяи с колючками преследовали меня.
Гигант смерил Раинульфа долгим взглядом.
– Это все не касается Гидеона, – сказал он наконец.
Милан сглотнул. Он надеялся, что до этого не дойдет. Теперь началась самая опасная часть переговоров.
– Значит, я должен сказать Белой королеве, что ты не хочешь мне помочь восстановить ее дворец?
Гидеон закрыл здоровый глаз и сделал глубокий отчаянный вздох.
– Это неправда…
– Я предлагаю тебе сделку. Давай посмотрим, кто загадает лучшую загадку. Я слышал, ты знаешь много загадок. Если ты выиграешь, то мне придется справиться в одиночку. Если же я выиграю, то ты пронесешь меня мимо негодяев с колючками к окраине Швертвальда. А так как весь Швертвальд принадлежит королеве, можно сказать, что ты и не покинешь пределы ее леса. Но при этом ты мне очень сильно поможешь.
Глубокие морщины появились на лбу гиганта. Он еще раз вздохнул. Затем его глаз снова открылся.
– Хорошо, зодчий. Я начну: у чего четыре ножки, но не ходит по дорожке?
Милан еле сдержался, чтобы не улыбнуться. Он знал эту загадку. Наконец-то начало окупаться то, что он провел половину своего детства за книгами. Однако он не хотел поставить Гидеона в неловкое положение, поэтому решил сделать вид, что глубоко задумался. С отчаянным выражением лица Милан начал ходить взад-вперед, почесывая затылок.
– Только не говори, что ты не знаешь ответа, – прошептал Раинульф. – Ты должен отгадать эту загадку.
– А ты можешь ее отгадать? – Милан с обиженным видом посмотрел на лучника.
– Я не сын верховного священника. Я умею обращаться с луком. Твоя задача – уметь обращаться со своим разумом.
– Да, да… – Милан снова начал шагать туда-сюда, задумчиво поглаживая подбородок.
– Я предупреждал тебя, зодчий. – Голос Гидеона звучал так, будто ему действительно было жаль Милана. – Я знаю много загадок и…
Милан щелкнул пальцами и посмотрел на Гидеона.
– Это кровать, верно? Таков ответ?
Гигант уставился на него с открытым ртом, что не было красивым зрелищем.
– Верно, – разочарованно произнес он. – Ты тоже хорош, зодчий.
– Давай перейдем к моей загадке, – не теряя времени, предложил Милан. – Что может быть живым и обретать форму, не родившись из чрева женщины?
– Уххх… – Великан испуганно посмотрел на него своим большим небесно-голубым глазом. – Это сложно.
– Так ты не знаешь ответа?
Гидеон поднял руку:
– Я дал тебе время подумать, зодчий. Так что не торопи меня! – Он снова закрыл неповрежденный глаз.
– Это может занять время, – пробормотал Раинульф, – только не зли его.
Милан уселся на невысокую стену, которая наверняка когда-то была частью колодца, и стал ждать.
Великан стоял, покачиваясь верхней частью своего тела взад-вперед. Его губы шевелились, как будто он разговаривал сам с собой, но при этом не было слышно ни звука.
Шли часы, и каждый раз, когда у Милана заканчивалось терпение и он хотел обратиться к Гидеону, Раинульф решительно качал головой.
Солнце уже наполовину скрылось за холмами на краю долины, когда Гидеон отчаянно вздохнул:
– Ты выиграл, зодчий. Я не знаю ответа.
– Это идея. Она не рождается из чрева женщины, но при этом является живой и иногда даже обретает форму. Например, когда мы что-то строим.
Гидеон не казался расстроенным, потому что проиграл. Напротив, он улыбнулся:
– То же самое можно сказать и о сказках, не так ли?
Милан был удивлен.
– Да, ты прав. – Такого ответа от великана он не ожидал.
– Идем! – Гидеон протянул им руку, чтобы они могли подняться.
Милан взобрался на мозолистую ладонь. Раинульф последовал за ним. Было видно, что стрелку не по себе.
Но великан рассмеялся:
– Давно я не получал такого удовольствия, как сегодня. Я с нетерпением жду твоего возвращения, зодчий. – Он засунул свой валун себе под левую руку и зашагал по лесу. – Королева тоже посмеялась.
Милан удивленно посмотрел на Гидеона:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, она тоже только что засмеялась…
Раинульф настороженно посмотрел на него:
– Она здесь, в лесу?
Великан прыснул от удовольствия:
– Почти загадка, негодяй с колючками. И да, и нет. Она тут. – Гидеон поднял правую руку.
От резкого движения Милан и Раинульф потеряли равновесие и чуть не соскользнули с ладони великана, когда тот постучал пальцем себе по лбу.
– Опа. Извиняюсь… – Гидеон вернул ладонь в горизонтальное положение. – Она у меня в голове. А я стою в лесу. Так что она находится одновременно в двух местах – и у меня в голове, и в лесу.
– Ты слышишь ее голос у себя в голове? – с сомнением спросил Милан.
Гидеон кивнул:
– Она считает, что это хорошо, что ты покидаешь лес. Она была и в твоей голове, верно? В твоих снах.
У Милана возникло ощущение, как будто у него подкосились ноги. Ему нужно было сесть. Сон с прошлой ночи снова предстал у него перед глазами.
– Она уверена, что ты примешь правильное решение и скоро вернешься в ее дворец, – вскользь сказал Гидеон.
Милан не был так уверен. Во сне он не повиновался ей и заплатил за это цену.
КРЕСТЬЯНСКАЯ УСАДЬБА, ХОЛМОГОРЬЕ К ВОСТОКУ ОТ ШВЕРТВАЛЬДА, РАННЕЕ УТРО, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЯБЛОК В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ
Милан развалился на свежескошенном сене. Его сон был глубоким и беспробудным. Ничьи голоса его больше не посещали, и их никто не преследовал. Гидеон оказал им последнюю услугу и перенес их далеко через край леса. Наконец он высадил их на холмах к западу от Матани и ушел. Им удалось оторваться от лучников из Швертвальда, но тем не менее Раинульф настоял на том, чтобы они прошли еще дальше по холмам и увеличили расстояние между собой и лесом.
Наконец они обнаружили огни одинокой крестьянской усадьбы. Там им оказали на удивление радушный прием. Сара, хозяйка усадьбы, лично разогрела им остатки вечернего айнтопфа[11] и подала вкусный хлеб из белой муки, молодое белое вино, оливки и овечий сыр. Все это показалось Милану настоящим пиршеством после долгих дней побега, в течение которых они ни разу даже не осмелились разжечь костер. В лесу их пища состояла из сушеного мяса и проса, которые они жевали на ходу.
Сара не задавала вопросов об их оружии, а также о
