Стоит мне ступить за деревья, наступает зловещая тишина. Крики заглушаются местными густыми ветвями и листьями, а запах дыма и горелого мяса проникает в эту атмосферу убежища лишь отчасти. Молча пробираясь вдоль берега реки в глубь леса, я крепко сжимаю в руке нож – я уверена, что не одна.
Солнце стоит в высшей точке ясного неба, так что невыносимо жарко даже под сенью деревьев, хотя я предполагаю, что по большей части жара вызвана стеной огня, идущего в этом направлении. Добравшись до леса, она быстро поглотит его, так что я надеюсь к тому времени быть уже далеко отсюда.
Краем глаза я замечаю движение и прижимаюсь к стволу ближайшего дерева. Осторожно выглянув, вижу одного из членов команды «Девы», смело идущего прямо на меня и льющего какую-то жидкость из бочонка. Как отцу удалось убедить Змей в том, что это предприятие стоит того, чтобы пожертвовать запасом рома, ума не приложу!
Какое-то время я наблюдаю, выгадывая наилучший момент для нападения, а потом с отчаянием понимаю, что это Густав, паренек всего на год меня старше. Я плохо его знаю – только имя и что у него нет друзей, – но если мне придется забрать еще одну жизнь, она точно будет не его. Я сую нож обратно за пояс. Грейс научила меня драться безоружной, и я знаю, как победить врага, не убивая его.
Когда Густав проходит мимо моего дерева, я обрушиваюсь на него. Кулаком засаживаю ему в живот, заставляя переломиться, и не успевает он моргнуть, как получает второй удар – основанием ладони в подбородок, отчего голова его запрокидывается, и он падает без сознания. Все это занимает секунду, и, несмотря на ужас оттого, что нахожусь на горящем острове, я облегченно вздыхаю. Я сдержалась. Никакой тьмы, никаких оглядок на прошлое. Присаживаюсь пощупать его пульс. Он должен прийти в себя как раз вовремя, чтобы убежать от огня.
Я уже готова встать, когда холодное и очень острое лезвие упирается мне в шею.
– Вот те раз! Какая приятная неожиданность!
Из всех, кого отец мог отрядить на это задание, я меньше остальных ожидала увидеть Клива. Гордость от быстрой победы над Густавом разом улетучивается. Сейчас мне придется нелегко. Кливу захочется довершить начатое еще на рифорезе.
Клинок режет шею в кровь, но не настолько, чтобы угрожать жизни. Клив просто не хочет, чтобы я убежала. Ухватив за волосы, поднимает на ноги и бьет о дерево. Его рука упирается мне в горло, отчего я задыхаюсь. Выхватывает у меня из-за пояса нож и отбрасывает подальше.
– Лучше бы тебе было утонуть во фьорде, – сиплю я, что непросто, когда даже вдох сделать не получается.
«Дядя» награждает меня злобной улыбкой.
– Ну, ну, ты ведь скучала по мне.
– Как по чуме.
– Твой папочка ждет не дождется, когда ты вернешься домой. Ты даже представить себе не можешь, какой прием он намерен тебе оказать.
Дыхание у него зловонное, так что не может заменить отсутствующий воздух. Я должна от него освободиться, не то отключусь.
– Пожалуй, я пас.
Клив смеется. Ему нравятся мои ответы, нравится со мной играть.
– Он обещал дать нам всем по очереди продемонстрировать тебе, как много ты для нас значишь. Миллиган будет первой и вся в предвкушении. Говорит, что так и не успела научить тебя всему, что знает, а ты была такой старательной ученицей.
Перспектива превратиться в игрушку Миллиган сродни кошмару. Мне нужно отсюда сматываться. Сейчас же.
Колено вонзается ему в пах, заставляя ослабить хватку настолько, что у меня получается вырваться, однако он сразу же приходит в себя и снова вцепляется в меня, еще сильнее. Глаза горят жаждой крови. Я лишь возбудила в нем аппетит.
Сейчас или никогда. Бороться или умереть. Поэтому я вскидываю ногу и попадаю ему пяткой в шею. Он отпускает меня и не успевает схватить снова, как я с разворота бью кулаком в живот. Он пятится, моя атака застала его врасплох, но быстро собирается, отражает удары, и вот уже он ведет бой, а я вынуждена отбиваться.
Мой взгляд падает на нож, лежащий без дела на земле. Я пытаюсь приблизиться к нему в надежде подобрать и воспользоваться шансом. Но Клив разгадывает мой план и рычит от ярости. Ему обрыдло играть в игры. Мое отношение его разозлило и унизило, и он проводит точный удар мне в лицо, после чего, не давая восстановить равновесие, толкает в речку. Она неглубокая, я тону лишь потому, что лежу в ней на спине, однако приступ паники лишает меня здравомыслия. Важнее воздуха нет ничего на свете. Но когда я выныриваю на поверхность и делаю глубокий вдох, его смертоносные руки ухватываются за меня и ощупывают каждый уголок моего тела, пока я лягаюсь, кусаюсь и извиваюсь, – лишь бы только его отогнать. За ним преимущество, и он пригвождает меня ко дну, садится верхом на грудь, держит мою голову над водой, а нож – у горла, чтобы я не рыпалась.
– Думаешь, ты мне ровня? Твой отец наказывал лишь, что ты должна вернуться живой. Он никогда не пояснял, что это значит «целой и невредимой». Миллиган расстроится, но она мне вообще-то никогда не нравилась.
Клив с удовольствием рассматривает порез, которым
