Ведьмак отступил к своим, и уже оттуда, более смело, принялся идти в атаку на обнаглевший народ Ольх, которые, малость, не ждали такого поворота событий. Наконец, последними из портала высыпались еще какие-то маги, и потасовка окончательно превратилось в световое шоу, с лазерными элементами и спецэффектами, достойными концерта Рамштайн. Часть всадников смели с коней тут же, но прошаренные гости с Тир на Лиа подскакивали на ноги и принимались идти пешком в ответ, размахивая мечами и сцепившись насмерть с потомками своих же бывших товарищей. Битва принимала новый оборот. Теперь уже, с численным преимуществом, наши побеждали, оттесняя маленький отряд разведывательной компании обратно к пространственной дыре. Наверное, Красные Всадники не ожидали такого скопления дивных рыл на квадратный метр, и магов почти не прихватили, чем воспользовались наши, гоняя вредных ушастых засранцев фаерболами, громом и молниями по всей полянке, прикрывая при этом щитами уже местных эльфов. Скоя’таэли, чувствуя себя в относительной безопасности, и вовсе жгли от души, толпой силясь доказать что и они еще «ого-го», а понаехавшие «чет-как-то фу». Впрочем, в тесном бою на саблях, наши все равно нет-нет, а проигрывали, потому что опыт в бою один на один играл больше роли, чем все понты местных Aen Seidhe вместе взятые.
— Аника! — закричала Трисс в пространство, жопкой чувствуя, что я где-то спряталась и отсиживаюсь, как и положено в таких ситуациях. — Отступайте в портал!
— Действительно, что-то засиделись мы, — согласилась я, прикидывая, как более-менее безопасно обойти батальную постановку и отправиться дальше валяться в лоне депрессии. Я вообще тут, пока была в апатии, вывела интересный закон матрасейного притяжения. Это как квантовое, но к любимой моей кроватушке, с пуховой перинушкой. Сколько бы не проверяла, он работает! Да и вообще, там у меня кот не обнятый весь, надо срочно исправить сию оплошность.
Люся, от природы не наделенная способностью взвешивать свои шансы в опасных ситуациях, опрометчиво кинулась наперерез всем, бросив меня одну в кустах и думая только о своей шкуре. Я хотела было последовать её примеру, и даже встала во весь рост, уже не особо заботясь о маскировке, как чьи-то цепкие пальцы потянули меня назад за волосы. Не сумев удержаться на своих двоих, я рухнула и повисла на собственных космах, в чужой руке, пытаясь и высвободиться. Встряхнув меня, как нашкодившую кошку, кто-то демонстративно больно уронил меня на корягу, и прежде, чем я успела снова вскочить, поставил мне тяжелый сапог на грудь. Даже не сомневаясь, я откинула упавшие на лицо волосы и кисло кивнула Карантиру, как старому знакомому, у которого заняла немереное количество денег под грабительский процент и не желаю отдавать, прячась абсолютно в любой дыре. Эльф, не убирая ноги с груди, наклонился, продемонстрировав оскал. Ровные белые зубы сразу же захотелось выбить, но едва я попыталась дернуться и сделать вид, что тоже могу в самооборону, как мне зарядили сапогом по носу.
— Давно не виделись, девка, — голубые глаза излучали натуральную ненависть, почти физическую, которая могла прожечь насквозь. Кажется, от его жаркого взгляда у меня даже одежда задымилась. Поэтому, я решила, что отвечать ему не хочу. Толку-то с ним разговаривать?
Карантир совсем наклонился, хватая меня за шею и потягивая к себе. Сапог все еще давил на грудь и из-за этого, казалось, что он мне сейчас оторвет череп от позвоночника, и с криком: «Finish her!» нанесет решающий c-c-combo, переломав какую-нибудь кость так же красочно, как в очередной игре Mortal Combat. Оказавшись почти напротив моих, его глаза сузились, став маленькими голубыми щелочками, которые, как лезвие, срезали кожу с лица. Воздух у меня начал заканчиваться и я, давясь собственным кашлем, попыталась заорать ему в лицо, оглушая вонью нечищеного несколько дней подряд рта. Эльф улыбнулся и, почти радостно, поведал:
— А если бы ты меня не опозорила, то могла бы жить.
Я хотела уточнить, при каких это обстоятельствах случился сей казус, но не успела. К горлу подступила жидкость, отдающая кровью на вкус и запах. Она быстро заполняла рот, поднимаясь по пищеводу, и холодом обжигала слизистую изнутри. Меня пробрал озноб, а сердце будто бы насквозь аккуратно прокололи сосулькой, и еще для пущей уверенности пошевелили ею. Живот и ноги обдало морозом, как если бы вашу покорную слугу затаскивали в криогенную камеру, медленно отключая обогрев изнутри организма, заставляя онеметь конечности, и пуская сухой азот по венам.
Глядя на триумф в глазах противника, я с какой-то чужой осознанностью опустила взгляд на грудь. По центру живота, рядом с пупком, торчала рукоять серебряного кортика, с красивым вензелем на самом окончании.
Боли не чувствовалось. Только холод.
Я, теряя сознание, попыталась поднять взгляд на эльфа. Он улыбался, не злобно, а как-то даже радостно, как ребенок, а его глаза, прекратив ненавидеть меня, провожали куда-то с грустью и даже легкой завистью.
— Аника! — на задворках услышала я голос Трисс, откуда-то из пятна темноты, леопардом покрывавшего мир.
Я так устала смотреть в эти красивые глаза, чистые как небо, что решила поспать. Прямо здесь. Прямо сейчас. Веки сами собою слипались, и сопротивляться сну казалось почти пыткой, преступлением против самой себя.
Прости, Йорвет. Прости, Локи. Наверное, это единственный мой поступок, который я сделала правильно.
Комментарий к Глава 29. Аминь!*Еру́н Анто́нисон ван А́кен, более известный как Иеро́ним Босх (нидерл. Jheronimus Bosch [ɦieːˈɾoːniməs ˈbɔs], лат. Hieronymus Bosch; около 1450—1516) — нидерландский художник, один из крупнейших мастеров Северного Возрождения, считается одним из самых загадочных живописцев в истории западного искусства. В родном городе Босха Хертогенбосе открыт центр творчества Босха, в котором представлены копии его произведений.
====== Глава 30. Отоспимся в гробах. ======
— Ты чего приуныл?
— Это такой вид спорта. Фигурная апатия вольным стилем.
Личный дневник Юлиана Альфреда Панкраца де Леттинхофа, виконта.
«…Слухи о смерти ставшей уже знаменитой асгардской девушки разлетелись быстро. Впрочем, почему девушки? Аника, такая неземная, такая воздушная, навсегда осталась в нашем сердце, как девочка. Маленькая, юркая, добрая малышка, волею судеб призванная быть чужой в любом из миров. Признаться, поначалу я не поверил в её кончину. Мне казалось нелепым даже простое упоминание старухи с косою рядом с именем Аники Эмергейс — слишком уж часто я слышал и нелепые слухи о
