Впереди показался небольшой, практически лысый холм, на склоне которого возвышался единственный, но огромный дуб, компенсирующий ветвистостью отсутствие иной растительности. Лунный свет с трудом пробирался сквозь густые ветви, а листья вздрагивали — каждый по своей воле и в разном направлении, игнорируя легкий ветерок напрочь. С перепугу я подумала, что это и есть дух — настолько зловещим и величественным выглядело дерево, но, приглядевшись, опознала в своем несостоявшемся кошмаре простого представителя флоры, и, удивленно покосилась на оборотня. Провожатый заскулил, как маленький щенок, и засеменил к подножью холма, ловко перепрыгивая через препятствия. Как слепая, я начала пробираться по тропе, следуя за волком, и, зацепившись ногами на валун, кубарем провалилась в пещеру, которую в такой темноте было сложно разглядеть.
— Подойди! Подойди! — страдальчески призывал голос из глубин темного провала.
— Я тебе что, на ощупь должна идти? — насупилась я. Отвечая на мою претензию, сверху появился маленький белый шарик, разливающий холодный свет и помогающий разглядеть немного пространства вокруг себя. Прожектор поплыл вглубь пещеры, приглашая за собой. — Вот это я понимаю — сервис! Спасибо!
Чем дальше я проходила в пещеру, тем больше она наполнялась звуками и запахами. К шепоту и призывающему голосу добавились потрескивания и перестукивания, как если бы миллионы насекомых перебирали своими лапками по мраморному полу, и небольшие щелчки, раздающиеся с рваными промежутками времени. Такой звук я знала и интуитивно напрягалась, стараясь идти медленно и осторожно. Помниться, Геральт как-то говорил: «Если это цокает, щелкает и воняет тухлыми яйцами — это эндриаги». Эти ящерицы-муравьи являли собой плотоядный, не идентифицированный ни одной нормальной наукой, класс чудовищ, нападающий одной-двумя особями, и обладали большой любовью к пожиранию свежей, желательно, еще живой, плоти. Впрочем, что-то мне подсказывает, что раз дух умеет управлять здоровенным волколаком, то и эндриаги вполне могут оказаться его подопечными, типа слуг принеси-подай.
Шарик застыл на месте, свет от него стал исходить еще более яркий и уже освещал большую площадь округ себя. Ведомая им, я оказалась в гроте, у самых корней могучего дуба — они свисали по стенкам, сплетаясь в причудливое деревянное кружево, врываясь в массивную плоть земли и раздвигая камень стенок пещеры. В одном из углов, у самого пола, там, где корни скрутились между собой теснее всего, пульсировала непонятная жижа, хлюпая, булькая и лопая мясистые, розовые пузыри, испускающие в воздух сладковатый запах тухлятины.
— Подойди! — потребовала жижа, выпуская на свою поверхность пузырь, который тут же оглушительно разорвался и выплюнул облачко газа. — Подойди! Подойди!
— Я и в первый раз прекрасно слышала, — пробурчала я чисто на автомате. — Это вы наложили заклинание, чтоб я тут по кругу бегала, как челнок? — прибожек называл жижу духом, но в другом контексте отзывался об этой фигне, как о чем-то таком, что являло собой представителя женского рода. Поэтому я решила прикинуться вежливой и убить двух зайцев сразу — и не оскорблю, если не попаду в правильный пол, и вроде как говорю с почтением и уважением к её странному бытию.
— Я! Я! — согласился дух. — В тебе такая сильная магия. В тебе так много магии. Она нужна мне.
— А взамен что? — наверное, меня покусал Ивасик. Магия? Это когда во мне последний раз была магия, да еще и в огромном количестве? Помниться, единственное вливание сильной энергии в меня делал Локи, пытаясь спасти мою душу от самоуничтожения и заставить тело ускорить процессы регенерации.
— Что захочешь! — пообещал дух. — Всё, что захочешь!
Я хмыкнула. Такие обещания, обычно, плохо заканчиваются. Любой дурак знает, что при таких очаровательных и заманчивых условиях, тот, кто обещает небо в алмазах после получения желаемого пытается вторую сторону договора пристукнуть. Попробовать потянуть время и незаметно выскользнуть из пещеры? Опять же, те самые эндриаги — я видела одну мимоходом, пока шла — скорее всего, сторожат выход, чтобы я не сделала ноги раньше, чем мы с духом закончим нашу конструктивную беседу. А Усейн Болт не мой родственник даже отдаленно. Кругом засада, надо выкручиваться словом.
— Я вас огорчу, но во мне совсем нет таланта к чародейству, — вздохнула я притворно. — Я обычный человек, у меня даже фокусы, типа «как оторвать себе палец», не получаются.
— В тебе много магии, — возразил дух ласково. — Мужчина… Да, я вижу мужчину с черными волосами и холодным сердцем. Он дал её тебе. Он подвинул само время ради тебя и наполнил магией твой разум, чтобы ты забыла…
— А у него два глаза или один? — на всякий случай уточнила я, хоть ответ и был очевиден. Она имеет в виду Локи. Только он способен был поделиться со мной жизненными силами безвозмездно, когда мои были на критической отметке страшной недостачи. Наверное, в какой-то степени, это тоже какое-никакое колдовство, потому что трикстер — один из выдающихся чародеев Асгарда и просто талантливый маг. Не представляю, на сколько единиц возросли мои жизненные активы, но если их отберут, то я могу не прожить и пары минут. Но с другой стороны — Геральта спасать все-таки надо, а тут такой шанс подвернулся, просто так, практически не прикладывая усилий для призыва Красных Всадников. Знать бы еще, может ли она призвать остроухих негодяев.
— Два, — отозвался дух изумленно. — Отдай мне ту магию, помоги возродиться, и я смогу подарить тебе всё, что захочешь. Деньги, власть, любовь. Любовь!!!
Интересно, она специально повторяет слова по два-три раза, чтобы их смысл однозначно дошел до моего мозга? Отдать свои силы, конечно, заманчиво, но вот вопрос — поделится ли Локи ими снова? Он как-то говорил, что из-за меня его жизнь укоротилась, как минимум, на триста-четыреста лет. Нет, если ты живешь по пять-шесть тысяч лет, то разница, конечно, не особо заметна, но и растрачивать направо-налево собственное существование не экономично, и приводит к преждевременным расходам родственников на похороны.
— Вы можете призвать в этот мир Дикую Охоту? — спросила я в лоб. Дух задумался. Кажется, взвешивал что-то, потому
