Мы двигались по малоприметной, заросшей можжевельником, тропинке, не сворачивая, и любая моя попытка свернуть прекращалась предупредительным рыком со стороны спутницы. Видимо, она не столько боялась, что я сбегу, сколько, что меня сожрут. К нашей странной процессии несколько раз выходили все излюбленные обитатели леса. Пара альгулей, радостно выскочившая на встречу свежему мясцу, завидев подругу по «Монстратируму», остановилась и рванула в лес, делая вид, что просто пробегали мимо. Накеры почтительно выстроились вдоль дороги, но не смели даже пикнуть, провожая мою тушу голодным взглядом. Утопцы и вовсе держались в почтительном отдалении. Действительно приблизиться решил только один гуль, видимо, совсем оголодавший, но проводница тут же накормила парня смачным лещом, и он ласточкой улетел за горизонт. Видимо, дух действительно не обманул и предоставил гарантию моей 100% безопасности. Вот только вопрос: нафиг ему моя магия, если он и заточенный силен до безумия?
Могила, как оказалась, представляла собой действительно одиноко стоявший , разрушенный временем и влагой, саркофаг, совершенно идеально вписывающийся в пейзаж мрачных, отдающих дикой первобытностью, болот. Деревья здесь были исключительно покосившиеся, гниющие прямо в процессе роста, а редкая трава оказывалась острой, кусачей и сильно царапала кожу даже сквозь плотные штаны. Где-то рядом булькали утопцы, не высовываясь из своих убежищ и выдавая тоскливый, заунывный аккомпанемент. Единственным, кто оказался рядом кроме меня и спутницы, оказалась страшная, как смертный грех, женщина с синюшней кожей отвисшей до колен грудью. Она, определенно, скучала и гадала на что-то свое, отрывая крылышки пойманным насекомым. Увидев меня, жертва алкоголя, было, торжествующе кинулась собирать все, что было под ногами, но заприметив эдриагу, мгновенно передумала и сделала вид, что занята посадкой цветов, и, вообще, она уже давно собиралась сделать себе огород именно в этом месте.
Я подошла к могиле, поглядывая исподволь на Водную Бабу. Крышку, некогда из красивого белого мрамора со стершейся эпитафией из сусального золота, давно разрушила непогода – по поверхности расходился узор трещин, усугубленных провалами и здоровенными дырами. Материал буквально сыпался от прикосновения, держась на последнем издыхании и надеясь показать, что он еще стоек и могуч. Из-за нечитабельности, а местами и полного отсутствия и обращения в пыль, прочесть надпись и понять, как звали Духа или кого действительно тут похоронили было чем-то на грани фантастики. Немного надавив на крышку, я легко проломила часть истлевшего мрамора истлевший мрамор и почти провалилась в объятия женского скелета. То, что Дух окончательно утвердил свою принадлежность к дочерям Евы, можно было понять по узкому лбу и малюсенькому подбородку, еще сохранившиеся почти полностью. Правда, ребра и часть кисти уже истерлись в пыль. Что мне их, совочком сметать?! А эту черную фиговину, которую кто-то закрепил на черепе, тоже надо брать? Я приподняла «корону», разглядывая её на свету. Вкус-то у мадам так себе, особенно на аксессуары: будто лапки огромного паука или эндриаги приделали к твердому каркасу, обтянули всю конструкцию латексной кожей, сохранив при этом гибкость и подвижность, и нацепили на манер короны. Кажется, я видела такое на алиэкспресс за десять баксов. Нет, такую фигню я в мешок не запихну. Извини, Дух, сегодня без странных атрибутов готического стиля, чай не на готик-треффен едем.
Аккуратно забросив кости в холщовый мешок, я для вида, постояла, повздыхала, трагично позаламывала руки, а потом с прозаичным выражением физиономии зачерпнула рукой немного могильной пыли, выдав под нос: «Я пыталась собирать тебя даже по атомам, но что-та как-то не срослось*». С омерзением ополоснув руку тут же, в болоте, под зорким наблюдением Водной Бабы, я скомандовала прилегшей рядом эндриаге: «Отбой!», водрузила мешок на хребтину членистоногой красотки, подмигнула синявке, и пошагала обратно, напевая желтым глазам, смотрящим на меня из воды:
— Младший лейтенант, утопчик молодой, все хотят по буль-буль-буль с тобой.
Интересно, а весь этот реликтовый зоопарк Дух развела чисто для охраны своих бренных, но очень дорогих сгнившему сердцу, останков? Если так, то когда она освободится, всё это лесное хозяйство получит неконтролируемую свободу, совсем одичает и с голода броситься устраивать массовые набеги на близлежащие деревни? Не хотелось бы мне оказаться жителем какого-нибудь Залипья в ближайшие пару недель. Сожрут подчистую всю скотину, урожая на ближайший год и тебя заодно, если бросишься всё своё добро защищать. Впрочем, они всегда могут пригласить самого обычного ведьмака — любой представитель этой благородной профессии распугает чудовищную орду в два счета, несколько дней плотно помахав серебряным мечом. Если ему, конечно, достойно заплатят за такую работу. И девку дадут пар выпустить. Надо бы сказать Трисс, чтобы повесила портал до Каэр Морхен и перетёрла про перспективы заработка с Весемиром. Пусть все убийцы чудовищ, взявшие себе каникулы и вернувшиеся отдыхать в родной дом, поработают на славу (пятилетку в три года, так сказать), и перезимуют в Крепости Старого Моря не впроголодь хоть один раз за десять лет.
Вскоре мы уже вернулись к дубу и холму. Дерево едва шевелило ветками на ветру, лениво раскачиваясь и тихонько, мелодично шуршало листвой. Эдриага, не останавливаясь, пошла в пещеру, забыв про меня, но вдруг остановилась и повернулась ко мне, вопросительно цокая. Я покачала головой:
— Пожалуй, я откажусь, — я осторожно протянула руку, чтобы погладить хитиновый панцирь хвоста. —Но спасибо за приглашение. Отнеси останки своей хозяйке, хорошо? И скажи, что как только мне найдут подходящую лошадь, я сразу же вернусь? — эдриага грустно цыкнула и испустила что-то вроде писка. — Знаешь что? — я порылась в кармане штанов, извлекая широкую зеленую ленту, которой утром играла с Тузиком, скучая по Сэру Ланселапу. — Давай, я повяжу ее тебе в качестве небольшого презента? Ты ж так старалась, провожала меня, оберегала от всяких голодных морд. Это мой подарок тебе в знак благодарности, — как будто бы понимая каждое слово, эдриага несмело подошла поближе, а хвост вытянулся и замер в стоячем положении. Я нежно погладила его по твердым отросткам и повязала бантик у самого кончика. Затянув потуже, я аккрутано расправила крылышки ленты, и снова погладила странную, подозрительно разговорчивую и понятливую загадку природы. Насекомообразное последний раз что-то проклекотало, и тихо направилось в пещеру, весело помахивая хвостом.
- Чужая душа – потёмки, – вздохнула я под нос. – И везет мне на дружбу с разными чудиками. То с троллями живу, почти душа в душу, то с гулем беседы веду, то эндриаге подарки делаю. Только вот с гуманоидами у меня не получается, хоть убей!
Вернувшись домой, я с удивлением обнаружила
