Мне пришлось поведать ведьмаку все: от смутных воспоминаний о каких-то непонятных детях, до Йорветовского: «Я не против», мстительно надеясь, что в душе Белого Волка вспыхнет пламя справедливости и возмездия, и он при первой же встрече набьет эльфу морду. Но Геральт отлично умел обламывать душевные порывы ещё на подходе и глубокомысленно изрёк:
— Интересно… А ты, видать, хотела чего-то другого, да? Ох, бабы…
От такого поворота я даже захлебнулась собственным удивлением и возмущенно сообщила:
— Ну, вообще-то я хотела любви и обожания, — да уж. Похоже, меня мало кто понимает. Да чего там говорить, я сама-то не всегда врубаюсь в саму себя.
— Но Йорвет прав. По-своему, но, тем не менее, прав, — вздохнул ведьмак, натягивая поводья Плотвы. — Во-первых, зная тебя, Аника, можно предположить, что через десять лет ты действительно скажешь, что убила на него лучшие годы жизни и обрушишь целый шквал претензий, — он сделал паузу. — Если вы это время ещё как-то продержитесь.
— Ну, спасибо, — обиделась я.
— А во-вторых, Йорвет однажды к тебе уже привязался. Это не стало ничем хорошим для вас обоих, — я хмуро буркнула что-то в ответ. Каждый имеет право оставаться при своем мнении. Я считаю, что классические повороты неизбежны. Мой возлюбленный — редкостная сволочь и уши у него острые, как и его действия. — А в третьих, если уж вы скоро расстанетесь в любом случае, но хотите побыть вместе, то будьте. Не вижу проблемы. Вполне нормальная позиция, особенно для эльфа.
— Нормальная? Да он…! Да я…! Да… — я даже начала задыхаться от негодования.
— Подумай: эльфы живут по двести-триста лет. Хоть одни отношения столько живут?
— Представления не имею, — я пожала плечами. — Некоторые люди живут вместе всю жизнь. Детей наживают, дома, машины…
— А у эльфов нет дома. Ни глобально, ни приземленно. Они, по сути, уже давно стали кочевниками. Прямо с того момента, как люди оттесняли их к Синим горам. Да и с размножением у них вечно что-то не то… Длительные отношения у Aen Seidhe — это скорее исключение, которое подтверждает правило. Понимаешь, к чему я?
— Смутно, — тупила я.
— Эльфы, в некотором роде, полигамны, Аника, — обреченно склонив голову, сдался ведьмак. — Любовь может быть сильной, крепкой и продолжительной… Но постоянно выносить рядом с собой одного и того же партнера сотни лет больше похоже на обоюдостороннее издевательство. Я люблю Йеннифер уже несколько десятилетий, и, всё равно, получается, что мы чаще врозь, чем вместе.
— Просто джинн виноват, — пробурчала я под нос. — Это приворот.
— Значит, у него виновата «эльфийская сущность». Для Йорвета менять женщину раз в десятилетие — обычная практика. Не думаю, что факт обретения новой родины в Аэдирне быстро изменит менталитет. И уж совсем ничего не нарушит образ мысли старого чистокровного эльфа, даже твоя особа. Он и без того пошел на уступки. Не забывай, для него ты, в первую очередь, dh’oine.
— Ну, охуеть теперь, благодетель прям, — фыркнула я. — Прости. Ирония — это единственное, что у меня остается, когда тошно.
— Аника, он командир скоя’таэлей, — терпеливо проговорил Геральт. — Поставь себя на его место…
— Бывший командир. Это — во-первых. А во-вторых, мне и со своего места видно, кто сволочина, поверь.
— Бывших командиров у белок не бывает. Разве что мертвые, — ведьмак остановил лошадь, вглядываясь в чащу. — Представь, сколько проблем принесут слухи о том, что он связался с тобой? Даже если ты из другого мира, то для остальных, кто видит тебя впервые, ты — человеческая женщина, а уже потом — кто-то там ещё.
В конце концов, как-то же Йорвет умудрился со мной нажить детей где-то в параллельной Вселенной. Зная себя, иллюстрацию к слову «истерика», могу утверждать со стопроцентной вероятностью, что я не отпускала его в бордель, где эльф мог бы насытить свои полигамные потребности, без жесткого мочилова в стиле Mortal Combat. Впрочем, не факт, что я за всю совместную жизнь ни разу не съезжала к маме в Тверь, хлопнув дверью и с грудой чемоданов подмышкой. Это ж я и Йорвет, там, в дебрях семейного счастья, по любому, периодически, даже до драк доходило. У меня остался последний аргумент:
— Я точно не могу в «свободные отношения», Геральт. Ты ведь тоже злился, когда палил, что Йеннифер нихуяшечки неверна тебе? Тот маг, с которым она спала, и все такое…
— Злился, — признал ведьмак, настороженно слезая с коня и оголяя меч. — Но и я не образец добродетели. А если бы эльфы были верными, как лебеди, то давно выродились бы, как раса. У всех Aen Seidhe есть примесь человеческой крови. Они об этом знают, но не любят признавать. А теперь — помолчи…
Из-за кустов на нас мчался двуногий, громадный деревянный лось, умудряясь по дороге орать не хуже раненного трактора. Плотва взбрыкнула и отскочила с дороги, а я с трудом удержалась в седле.
Ещё через четыре дня, мы с Геральтом прибыли в Темноводье, восстановившееся после резни многолетней давности, учиненной тут сразу и скоя’таэлями и Орденом Пылающей Розы. Убедив ведьмака, что мы на пару дней опережаем заявленный план движения, я с радостью сняла в первой же таверне комнату и с диким восторгом повалилась на настоящую кровать, с перинами, в которой обитали блохи, клещи и другие страшные насекомые, на которых мне было откровенно плевать. В больший восторг меня привела только красивая резная бадья, которую Геральт наполнил горячей водой и целебными травами из ведьмачьих запасов.
Чистая, довольная и более-менее бодрая, я обедала в общем зале корчмы, с дичайшим аппетитом пожирая шашлык из говядины, когда в таверну вошел вооруженный нильфгаардский отряд, красуясь доспехами со своим святым Черным Солнцем на могучей груди. Его возглавляла женщина, и она мне сразу же инстинктивно не понравилась, потому что опознать Йеннифер, даже по рассказам, было не трудно. Кудрявые, длинные волосы струились на монохромную, черно-белую одежду, закрывая плечи и спину. Неестественно красивое лицо имело выражение абсолютного превосходства над жалкими обывателями, а обсидиановая звезда на шее завораживала своим блеском, играющим, в выточенных ювелиром, гранях. Чародейка деловито и грациозно прошла мимо моего столика, стремясь попасть на второй этаж, и совсем проигнорировав столь незначительную, с её точки зрения, персону, как я. За ней шлейфом тянулся аромат сирени и крыжовника, такой сильный и терпкий, как будто бы возлюбленная Геральта напшикалась освежителем воздуха, обвешалась ароматизаторами и полила
