Анна вернулась на рабочее место ровно в двадцать минут двенадцатого. Она позвонила домой. Может, Пер забежал пообедать. Она подождала, пока телефон не отзвонил три раза, и положила трубку, хотя знала, что сын не сумеет подойти так быстро, особенно если он в своей комнате наверху.
Среди почты было приглашение на завтра на заседание рабочей группы по предупреждению преступности. В этой комиссии участвовали люди из отделов здравоохранения, социального обеспечения, школьного управления и уголовной полиции. Раньше там заседал Франк, но Анна с первых же дней решила ходить сама.
Встреча назначена на завтра, должна обсуждаться проблема роста молодежной преступности, то есть тех дел, которые так неподвижно лежат на столе. Франк не брал телефонную трубку, она вызвала Поульсена.
— Передай Франку, чтоб завтра пошел на заседание группы по предупреждению преступности. Приглашение — на его полке.
Перекладывая конверт на полку Франка, она чувствовала себя виноватой.
Бо Смедер ответил на некоторые вопросы, но на надлежащее место улеглись только крохотные кирпичики.
Когда он вошел в кабинет, сопровождаемый Клейнером, которого Анна попросила присутствовать при беседе, она отметила, что его внешность точно совпала с описанием, данным в рапорте Франка. Солидный, высокий мужчина в светлом пальто, с галстуком. Наблюдательность соседки была превосходной.
Он был выше отца, шире в плечах, с округлившимся животом и двойным подбородком. Лицо бледное. С правого виска редкие волосы зачесаны на другую сторону, чтоб скрыть начинающуюся лысину. Аккуратный галстук, выутюженные брюки и мягкий голос. Рука занята сигаретой. Он не протянул ее для приветствия.
На улице под окном стояла буровая машина, ровный гул которой, безусловно, мешал бы разговору. Клейнер прикрыл окно. Пожарный инспектор потребовал переоборудовать в запасной выход комнату на втором этаже, до сих пор использовавшуюся под архив. Двое каменщиков, работавших на лесах, тоже имели право на нормальные условия.
Поульсен принес кофе и две булочки. Анна проглядела еще раз имеющиеся записи.
Бо Смедер, 38 лет, развелся 10 лет назад, двое детей остались у матери, платит алименты детям, не платит алиментов жене, жена снова замужем. Представитель югославской фирмы мужской одежды. Квартира в центре Оденсе. Фотография, дата рождения, не подвергался, не судился.
Поульсен принес еще кофе и третью булочку, но Клейнер так посмотрел на него, что тот быстро унес ее обратно. Клейнер с улыбкой взглянул на Анну. Он, конечно, сразу же уничтожил бы и эту минимум четвертую булку за утро. Ему всегда было трудно удержаться.
Клейнер предложил Бо Смедеру сигару, но тот отказался и из кармана пиджака вытащил сигарету. Анна поспешила отвести глаза на бумагу, которую заполняла, пока они пили кофе и болтали о ветре, о погоде и о его поездке из Оденсе.
— Как часто вы виделись с вашим отцом?
Он не торопился вступать в разговор, собирался с мыслями, положил ногу за ногу и только тогда ответил бархатным голосом:
— Иногда. Не слишком часто после того, как он переехал сюда, в такую даль. Может, раз в два месяца. Думаю, что приблизительно так.
Хоть он торговал мужской одеждой, а не похоронными принадлежностями, видимо, это было в равной степени печально.
— Что вы имеете в виду?
— Всю жизнь он жил в Копенгагене, и вдруг внезапно сюда, разве не так?
То же самое сказал ей Йеппе. Просто закричал. Один из немногих случаев, когда он не сдержался. Как только она сообщила, что получила назначение в Эгесхавн. «Абсолютно на другую сторону. В такую даль!» — закричал тогда Йеппе. «В такую даль» означало в первую очередь, что Пера отрывают от встреч с Йеппе. Анна знала, что это ранит отца, что именно здесь он уязвим.
Но, господи, как она была рада, что получила эту работу, а Йеппе, ну что ж, пусть тоже пострадает. Он тут же переменил тон, сказал, что хорошо все понимает. Как он внезапно хорошо ее понял. Они договорились, что Пер будет приезжать к нему раз в месяц на воскресенье, и конечно же, в каникулы.
Она тогда не спросила Пера, что он думает о новом назначении, а только сообщила факт таким восторженным голосом, что мальчик понял, что очень огорчит ее, если хоть немного приглушит эту радость.
Сын поздравил мать. Те дни были полностью заполнены. Пресса буквально преследовала Анну, целыми днями шли бесконечные, утомлявшие телефонные разговоры с друзьями и знакомыми, которые желали ей успехов. Забыла ли она о Пере в те минуты? И не продолжается ли это и тут, в Эгесхавне? С постоянным сожалением, что надо прожить эту неделю, а потом ту, а уж потом наступит передышка. А сегодня она узнала, что Пер оберегает ее. А ему самому плохо.
— Все относительно, — заметила Анна.
— Да, конечно, — вежливо согласился Бо Смедер, посмотрев ей в глаза, будто желая увидеть, что стоит за этими словами. — Его можно было понять после того, как он, ну, вы это, конечно, знаете…
Анна кивнула.
— А какие отношения были у вас с отцом?
Он вздохнул. Видимо, ему было не очень хорошо после вчерашнего пьянства.
— В общем, неплохие, какие могут быть у отца со взрослым сыном. Может, не такие близкие, ведь он все же был отцом-плательщиком.
Слабое выражение горечи скользнуло по его подвижному лицу. Может, Пер тоже так скажет, когда вырастет, и будет вспоминать о своем детстве, о честолюбивой, эгоцентричной матери и об отце-плательщике.
— Отец продолжал им оставаться? — включился Клейнер, и Бо Смедер повернулся к нему.
— Не понял.
— Вашим отцом-плательщиком?
— Я не понимаю, — начал Бо.
— Вы навещали отца по какой причине?
— По какой причине дети навещают родителей?
— Мы вас спрашиваем, — сказала Анна.
— Чего вы хотите? — Его голос звучал уже растерянно и глухо, будто он внезапно пошел ко дну и пытался выкарабкаться.
— Ваш отец слишком любил во всем порядок.
— А то нет, — усмехнулся Бо Смедер.
— У него, например, был прекрасный порядок во всех финансовых документах, и он всегда записывал, кому и на какую сумму выдал чеки.
На этот раз Бо Смедер не отказался от сигары, еще раз предложенной Клейнером. Анна подождала, пока он
