— А что же мальчик? — спросила Эммелин, немного уложив в голове новости. — Выходит, он остался круглым сиротой?
— Не знаю, — глупо пожал плечами раскрасневшийся рыжеволосый юноша. — Наверное. Ну, главное, он жив! Он-то теперь точно не пропадет, ведь он герой.
— Наверное, — кивнула она и протянула парню свой бокал. — Я пойду… Расскажу своим.
Мальчика Поттеров ей было очень жаль. Вэнс не говорила об этом никому, но она хотела семью и ребенка. И поэтому тоже недолюбливала Лили, у которой было абсолютно все.
Выбравшись на свежий воздух, Вэнс сразу же аппарировала в Паучий Тупик. Снейпа дома не оказалась, а находиться одной в этом помещении ей было неприятно. За три месяца, что она регулярно ночевала тут, Северус так и не привел дом в порядок. Эммелин даже думала предложить ему отцовского домовика, но опасалась огласки. Эльф мог выболтать хозяину лишнего, а почетный член Визенгамота точно не одобрил бы сомнительные отношения дочери с бывшим Упивающимся Смертью. Да и Снейп бы наверняка из гордости отказался.
Так что она решила подождать его на улице у порога, а потом, если он не вернется, наведаться к Альбусу.
Но вскоре Снейп объявился. Волоча по грязи полы длинной черной мантии, он, не таясь, понуро плелся по магловской улице, то и дело вытирая нос рукой.
Он горько плакал.
Эммелин бросилась к нему, но Северус магией оттолкнул ее от себя так, что она едва не упала.
— Не лезь ко мне! — бросил он, посмотрев на нее безумным взглядом.
— Хорошо, — сказала она, хотя ей стало очень страшно. Куда страшнее, чем было, когда она впервые тут оказалась. — Дай мне знать, если… напиши мне, если что.
Ничего не сказав, он захлопнул перед ней дверь. И конечно, он не написал ни на следующий день, ни после. К концу недели Эммелин не выдержала и аппарировала на хорошо знакомую улицу…
То, что происходило со Снейпом в последующие месяцы, было страшно. Он изводил себя с оттяжкой, будто бы намеренно глубже погружаясь в бездну. Это была даже не скорбь, а болезнь. Эммелин не знала, чем помочь. Ей было тяжело находиться рядом с ним, но и уйти, оставив его наедине со своим горем, не позволяла совесть. И она спешила в Паучий Тупик вечером после работы, принося из министерского кафетерия бретцели с соленым маслом в красивом шуршащем пакете скорее для себя, нежели для него. Ей нужно было зацепиться за что-то приятное взглядом, чтобы не сойти с ума, потому что дом все больше приходил в упадок, а устанавливать в чужом жилище свои правила не позволяло воспитание.
Она навещала Северуса через день, а иногда и через два, потому что после каждой встречи ей нужно было время восстановиться и прийти в себя. Но потом произошло то, чего Эммелин очень боялась. Снейп начал пить, что при анамнезе его семьи было губительно. Благо крепкий алкоголь действовал на его организм настолько дурно, что он скорей заболевал, а не пьянел. Хотя возможно дело было в том, что он почти ничего не ел, да и окончательно спиться Вэнс ему все-таки не дала.
Взяв внеплановый отпуск в Министерстве, Эммелин почти безвылазно провела у него дома несколько дней. Обнаружив в пропахшем крысиным пометом подвале очень приличный арсенал снадобий на подобные случаи, она принялась откачивать Снейпа зельями.
Но кроме лекарственных смесей, там нашлась и целая коллекция ядов на любой вкус и случай. И если большинство пузырьков покоились под толстым слоем пыли, то яды Северус не так давно перебирал. От этого стало жутко — нет, ни за что она такого не допустит, хотя в самый отчаянный момент Вэнс и себя ловила на мысли, что лучше бы ему умереть.
В тот вечер уйти к себе домой Эммелин не смогла. Она осталась на ночь. Конечно, ничего в это время произойти между ними не могло, но спать в других комнатах было невозможно, и Вэнс улеглась вместе с ним. Северус не возражал. Ему было абсолютно все равно, что происходит с ним и в его доме.
Очень долго они просто лежали спина к спине и молчали, но от этого становилось тепло и в прямом и переносном смысле. Ноябрьские холода пронизывали дом с отключенным отоплением.
Уснуть не выходило.
— Если бы я знала, где ты будешь готовить для меня зелье, ни за что бы не согласилась, — проговорила она. — Не думала, что такие сложные зелья можно приготовить в настолько чудовищных условиях.
— Бывало и хуже, — глухо усмехнулся Снейп. И это была первая хоть сколько-то эмоциональная реакция с его стороны. — Единственным необходимым условием является талант зельевара.
Эммелин перевернулась.
— Что, даже свет не нужен? — она попыталась зацепить его темой, которую он любил. — У тебя же там темно хоть глаз выколи.
— Не нужен, — ответил Снейп и тоже обернулся к ней. — Мне не нужен.
— Можешь работать в темноте? — нарочно недоверчиво спросила она.
— Могу. В этом доме мне никогда не разрешалось заниматься магией и зельями, поэтому я делал это только ночью. Так и привык.
Эммелин догадалась, что речь шла о его детстве и, вероятно, об отце.
— Я тоже любила читать ночами с папиной палочкой под одеялом, но потом мне стали запрещать, якобы это губительно для глаз.
— Так и есть, — подтвердил Снейп. — Я тогда здорово подсадил зрение. К концу пятого курса дальше кончика палочки четко не видел.
— Не может быть! — изумилась Эммелин, широко распахнув глаза. — Но ты ведь не носишь очки.
— И никогда не носил. Да уже и без надобности. Это первое, что Темный Лорд сделал для меня, когда я принял метку. Предложил на выбор либо подправить то, что есть, либо дать новые безупречные глаза серебристого цвета.
— Он мог целительствовать?
— Он мог очень многое, — глухо отозвался Снейп и снова отвернулся к ней спиной.
— И все же в полумраке возиться не стоит. Зрение, наверняка, можно и заново испортить, раз уж ты не согласился на безупречные, — проговорила ему в спину Эммелин.
Снейп ничего не ответил.
Вэнс осталась у него и на следующую ночь, и через день. Она ложилась в его комнате, оправдываясь тем, что больше негде, хотя прекрасно понимала, что это лишь оправдания. Ей хотелось быть рядом и банально чувствовать тепло его тела.
Северус не дотрагивался до нее первые три ночи, но на четвертую Вэнс неожиданно
