Но мне и не пришлось. Она одарила Ольгерда потусторонней улыбкой, под которой безошибочно угадывалась ее настоящая природа. Таким прекрасным женщинам несвойственно столь похабное, ехидное выражение лица; оно обычно присуще обиженным жизнью дурнушкам.
Пряха подошла к атаману, едва касаясь ногами земли, словно паря над ней.
— Славная ночка была, князек? — она игриво провела пальцем по отвороту кунтуша; под ногтем виднелась запекшаяся кровь. — Я тебя уже заждалась, измучилась вся.
Тяжко, наверное, Ольгерду было скрывать свою брезгливость, но он оставался непроницаемым.
— Мне сперва гостей своих уважить надо, а тебя я в своих покоях ждать буду.
Святой Лебеда, пусть она не попросит у Ольгерда ничего такого, что перечеркнуло бы для меня любые мысли снова разделить с ним ложе! Не то, что бы я снова собиралась это делать… Не в ближайшее время.
Томно проведя пальцем по поясу Ольгерда, Пряха перевела свой немигающий взгляд на меня. Ее пронзительные глаза излучали недобрый свет, а холодное прикосновение обожгло мою грудь.
— Не пужайся, Роксана, не обижу я князька, - она скорчила рожу, засюсюкав: - Роксаночка. Даже имечко у тебя лживое, как червивое яблочко.
Ольгерд уловил незнакомое имя, которым я не раз называлась на Ничьей Земле, и нахмурил брови.
Покои ведьмы, куда проводила нас ее слепая на один глаз приспешница, находились в спрятанной у подножья горы пещере. В ноздри ударил запах сырости и чего-то неописуемо омерзительного, напоминавшего запах лежалого мяса. В логове ведьмы царил полнейший бедлам — всюду разбросаны разбитые склянки, как будто их кто-то швырнул об стену в приступе ярости.
Пряха перед уходом отложила в сторону пряжу огромного ковра, сшитого из… Дьявол… Длинных человеческих волос.
Я постаралась как можно меньше смотреть по сторонам, сосредоточившись на самых обыденных предметах. На гарнитуре из резной слоновой кости; сколько же слонов нужно перебить, чтобы вырезать этот массивный стол с изогнутыми ножками. Да и везти их сюда аж из Зеррикании… Не слоновьи это кости.
Чугунный котел с булькающей в нем жидкостью я не удостоила даже взглядом. Ольгерд же мерил логово ведьмы широкими шагами. Даже каменное сердце не могло скрыть того, насколько неуютно он себя чувствовал.
Ведьма не заставила себя долго ждать, оказав нам честь появиться в своем настоящем обличье. Пряха была одним из самых омерзительных созданий, что мне довелось узреть как в жизни, так и на иллюстрациях.
Лицо ее — пчелиный улей вместо глаза, испещренный мелкими лунками, и мерзкий крючковатый нос — под стать телу, напоминавшему груду кое-как сшитой воедино плоти. Из-под того, что с трудом можно было назвать одеянием, торчала лишняя пара деформированных детских ног. Были ли они частью существа, спрятанного под ее накидкой, или частью ее самой — я предпочла не размышлять.
На шее болталась удавка. Повесили ли ведьму до того, как она превратилась… в это?
— Что же привело тебя в мои скромные земли, князек? — исключительно радушно поинтересовалась Пряха. В лапах она вертела измазанный грязью ведьмачий медальон.
— Тебе известно, как разорвать сделку с дьяволом, — Ольгерд пытался держаться от ведьмы подальше, — и ты расскажешь мне, как это сделать.
Дипломат из Ольгерда первостатейный, все эмиссарии Нильфгаарда плачут по такому умению вести переговоры! Мало того, что ничего неизвестно — мы пришли просить, а не выдвигать с порога требования. Ох, помоги мне, Лебеда!
— Мы только предполагаем… — попыталась я исправить положение дел, но Пряха уже ответила Ольгерду.
— Настоящий мужчина! Сразу к делу. Девчушку вот на голом камне, — она кивнула в мою сторону, — оприходовал.
Мои планы интервенции тут же рассыпались в прах, и я поспешила осведомиться о более насущном:
— Ты следила за нами?
— У меня везде уши, — захихикала ведьма, сжав в лапе медальон. — От твоих визгов я чуть не оглохла.
Какая мерзость! Обстоятельства моей первой ночи с Ольгердом и без того не были особо романтичны, а эта новая подробность окончательно их испортила.
— Мне аж самой тебя попробовать захотелось, — Пряха плотоядно ухмыльнулась, что в ее теперешнем обличье выглядело еще безобразней.
Увидев эту улыбку, Ольгерд предпринял срочную попытку вернуть разговор в его первоначальное русло:
— Ты знаешь про игру, которую якобы нужно выиграть у о’Дима?
Ведьма пренебрегла его вопросом, уставившись прямо на меня, словно прожигая взглядом.
— Ты у отца своего спроси, Роксана.
Что ведьме может быть известно о моем названном отце?!
— Которого ты продала с потрохами! Он ведь ко мне наведывался с чародеем одноглазым. Тоже за своей никчемной душонкой гонялся.
Иштван хоть и воспитал меня, называть его моим отцом было все же странно.
— Не продавала я его, — глухо, сдерживая застрявший в горле комок обиды сказала я. — Иштван предал орден.
Знала ведьма, как ударить побольнее.
— Знаешь, как про тебя мои сестренки говорили? — прошептала Пряха. — Выкорми ворона, и он выклюет тебе глаза.
— Ты не ответила на мой вопрос, ведьма, — прервал нас Ольгерд.
— С дьяволом якшаетесь, платить не хотите! — картинно всплеснула она когтистыми лапами. — Долг платежом красен. Правда, сестренки? — обратилась она в пустоту.
— Называй свою цену.
Ведьма задумчиво обошла берлогу, помешала ступой в котелке и хитро улыбнулась, поманив нас в смежную комнату.
Посреди нее стоял богато накрытый обеденный стол — словно долгожданный гость вот-вот постучится в дверь. В ноздри ударил резкий смрад — глаза тотчас заслезились от воздуха, пропитанного трупным ядом.
За столом, заботливо причесанные и облаченные в бархатные одеяния, восседали омерзительные туши. По расплывшимся очертаниям едва можно было догадаться, кому они принадлежали при жизни.
Всему есть предел! Не сдержав громкого визга, я понеслась что есть мочи прочь из комнаты, остановившись у ковра. Вдогонку мне донесся раскатистый смех ведьмы. Ничего мне больше не надо, только бы живой унести отсюда ноги!
— Не спросили себя, чего я одна?! Эта маленькая шлюшка, Проклятая Кровь, убила моих сестер! Я осталась одна, совсем одна!
— Мести хочешь? — выдавил из себя Ольгерд. Я обернулась - он был зеленее своего кунтуша, но пытался держать лицо, хоть и прикрыл рот рукой.
Пряха затрясла острым подбородком, заскрежетала зубами. Схватила стальную цепочку и перерезала ее когтем — ведьмачий медальон с волчьей мордой глухо звякнул об пол.
— Хочу, чтобы эта тварь слезками своими моих сестер омыла. Отца ее названного со света хочу свести. Ведьмака белоголового.
Белый Волк?! У всей нечисти этого мира какие-то разборки с ведьмаком. Как же мутило! Я едва держалась на ногах, но мне отчаянно не хотелось касаться чего-либо рукой для опоры.
— Ты, князек, бессмертный. Ведьмаку против
