Нельзя убить посредника, выполняющего желания, невозможно ему даже помешать. Одно из основных положений контракта.
Но у меня не нашлось сил вмешаться — да и ответить на требование мерзкой старухи должна была не я.
— Сделка с нечистью в обмен на туманные обещания, — Ольгерд выпрямился и сложил руки на груди. — Напоминает мне уже один раз совершенную ошибку, ведьма. Мой ответ — нет.
Отрадно слышать, что от чести у Ольгерда осталось не одно лишь воспоминание, хоть нам и придется вернуться с пустыми руками.
Ведьма осклабилась, подошла к Ольгерду вплотную, пытаясь схватить когтями за подбородок. Тот предупредил это движение и выхватил карабелу, приставив ее к горлу Пряхи.
— Твое изъеденное червями сердечко, князек, — мерзко-слащавое хихиканье Пряхи, точно прогорклый мед, — Уже не спасти. Недолго тебе осталось землю топтать.
Ведьма резко, пронзительно завизжала, срываясь на хриплый хохот, и ударила когтями воздух. В ушах зазвенело — резкий порыв ветра наотмашь ударил по лицу. Он протащил меня по всей пещере, с силой вышвырнул из нее, не оставив ни единого шанса за что-то ухватиться.
Мир завертелся в грохочущей карусели — я кубарем покатилась по склону горы. Сила насланного ведьмой порыва была столь велика, что остановить стремительный спуск было чревато переломанными костями. По телу били камни и ветки, платье порвалось в лоскуты. Я сжалась в комок, молясь, чтобы массивный ствол дерева не остановил мой полет.
Брызги густой грязи в лицо — я угодила прямиком в топи. Кромешная тьма, хоть глаз выколи. Зная, что скрывается в этой тьме Кривоуховых Топей, я постаралась как можно быстрее встать, не делая никаких резкий движений.
— Жива? — глухо поинтересовался Ольгерд, заходясь в кашле.
— Платье порвала, — поделилась я меньшей из своих горестей.
— Холера с ним, с платьем, — он редко ругался, но чрезвычайно метко. — Ноги моей здесь больше не будет.
Никогда еще не была более солидарна с Ольгердом.
========== Королевский камень ==========
Дорога обратно тянулась мучительно долго, хоть Ольгерд и пустил Годиву таким галопом, будто за ним гнался сам дьявол. Ветки беспощадно хлестали по лицу, а платью была прямая дорога на компост. Атаман не проронил ни слова о произошедшем на Лысой Горе; я и вовсе зареклась упоминать об этом, тщетно пытаясь стереть из памяти запах тухлого мяса и безумный смех ведьмы.
Если бы в Кодексе можно было найти способ, как победить дьявола в игре, Иштван не стал бы наносить ведьмам визит. Если верить словам Пряхи, на Лысую Гору его сопровождал Вильгефорц. Маг умер, пронзенный мечом Геральта из Ривии, а не обращенный в пепел дьяволом. Шаткое предположение, что Иштван помог Вильгефорцу победить в игре — моя единственная зацепка. Дневник Иштвана. За ним мне придется вернуться в забытую обитель Табулы Разы, Горменгаст.
Замок с готическими шпилями, серыми каменными стенами и массивными коваными решетками всплыл в моем сознании выцветшим рисунком. Стороннему наблюдателю он показался бы почти пресным, по сравнению с величественными чертогами императора или сказочными хоромами княгини Туссента. Но в этом и крылось очарование Горменгаста — он пленял своей скромностью.
Я впервые пересекла стены замка, будучи никем: девчонкой в услужении загадочного Иштвана Шандора, достаточно маленькой и ловкой, чтобы выполнять мелкие поручения. Там я стала частью могущественного ордена. Я и предположить не могла, как сильно меня опалит костер собственных амбиций.
Мы не были злодеями. Но скверна и ересь, которую впустил в Горменгаст Иштван, разъела нас изнутри, извратила все, чему мы поклялись служить. Грань между защитой знаний и злоупотреблением властью оказалась слишком шаткой; шаги по тонкому льду предсказуемо привели к трещинам. Иштван стал мне названным отцом, но даже эта иллюзия семьи не заставила меня закрыть глаза на то, что он сотворил. Он сделал свой выбор. Я сделала свой.
И все же мне не хватило бы духу нанести ему последний удар. Смерть Иштвана так и осталась для меня загадкой — пронзил ли его меч охотника на ведьм? Выбросился ли он из окон Горменгаста на скалы?
И представить страшно, во что превратился замок за эти годы. Он кишит магической энергией, слишком долго не находившей выхода. Нам понадобится обладатель серебряного меча. Каким бы искусным фехтовальщиком ни был Ольгерд, сталь карабелы не сможет пробить шкуру монстра — если нам повезет и у этого монстра вообще будет шкура.
У моего мерина вот-вот должно было отказать сердце, когда мы наконец приблизились к усадьбе Гарин. Стоило нам въехать в конюшню, как раздался тяжелый стук копыт еще одного всадника. Два меча за спиной, лицо скрывал капюшон. Не нужно быть гением дедукции, чтобы понять, кто стоял передо мной.
Белый Волк, мясник из Блавикена, герой-любовник баллад маэстро Лютика. Геральт из Ривии скинул с лица кожаный капюшон, взглянув на меня желтыми глазами. Для мутанта у него было на удивление человеческое лицо — разве что необычно непроницаемое. Он излучал какое-то отрешенное, почти обреченное спокойствие. О’Дим выжег на виске Геральта метку должника, печать иных измерений. Заметив мой любопытный взгляд, он приветственно кивнул.
— Я принес тебе Дом Борсоди, как просил, — внимательный слушатель уловил бы в спокойном низком голосе ведьмака нотки неприязни. — Эвальд и Хорст не смогут им воспользоваться — я полагаю, ты этого и добивался.
Соотнести образ героя-любовника со стоящим передо мной мужчиной оказалось непросто. По этому-то седовласому ведьмаку сохли все чародейки от Понтара до Яруги? Не спорю, что-то неуловимое в нем было, но чтобы вся Ложа передралась из-за него, как дикие кошки за бутыль валерьяны?
— Приветствую, Геральт, — подчеркнуто вежливо сказал Ольгерд. — В ногах правды нет — выпьем и обсудим.
— За тобой что, утопцы гнались?
Обычно лощеный атаман выглядел потасканней Геральта, а ведьмак поставил высокую планку в этом вопросе. От кунтуша комьями отваливалась засохшая болотная грязь, сапоги из тонкой кожи выглядели так, будто их не чистили со времен Первой Северной войны. Не мне нос воротить — я сама на вид, должно быть, страшнее полуденницы, даром что Геральт не вытащил серебряный меч.
— Ведьмы, — криво усмехнулся Ольгерд.
Ольгерд симпатизировал Геральту — даже несмотря на свою заносчивую манеру, он разговаривал с ведьмаком на равных — на моей памяти, с ним единственным. Геральт, несмотря на очевидно настороженное отношение к Ольгерду, не преминул приглашением выпить. Мы никогда не встречались, но в его слегка прищуренном взгляде смутно чувствовалось, будто бы он узнал меня.
— Я предпочел бы поговорить с Геральтом tête-à-tête, Милена, — поставил меня на место Ольгерд, стоило мне последовать за ними
