*omnia mea mecum porto (лат.) - все свое ношу с собой
Холера ясна (cholera jasna) - классическое польское ругательсво
========== Мертвая тишина ==========
— Филипек, ты же говорила, что замок заброшен?
У Горменгаста была чертовски дряная репутация. Послушники пугали друг друга безвкусными проделками; рассказывали о стенающих душах, заживо замурованных в каменных стенах. В деревне Гелибол поговаривали, что раньше здесь стояло пепелище, на котором древние обитатели этих земель приносили своим идолам человеческие жертвы. Но ни одного призрака в стенах замка я еще не встречала.
— Призрак, Ламберт, — холодно ответила я. — Твой хлеб насущный.
И все-таки меня терзали сомнения: в дверных проемах и на порогах никаких следов эктоплазмы. Да и призрак, играющий на органе? Застрявшие между мирами души, насколько мне известно, отличались жаждой крови, а не страстью к музицированию. Словно кто-то нарочно хотел меня напугать.
— Музыкальные призраки, хоть на свадьбу зови, — подтвердил вслух мои сомнения Ламберт.
Узкие кельи сменялись одна за другой. В полумраке можно было различить только очертания грубой деревянной мебели. В северном крыле находились мужские кельи, немногочисленные женщины жили в южном. Напускная благопристойность никого не останавливала.
— Где нам найти дневник, Милена? — Ольгерд держался расслабленно, не в пример Ламберту, напряженно сжавшему рукоять меча.
Факел отбрасывал на каменные стены вытянутые тени. В них мне почудилась какая-то расплывчатая округлая фигура с непропорционально тонкими ручками — но оглянувшись, я никого не увидела. Померещится же всякое.
— В башне. Через кельи в зал — и вверх по лестнице.
На полу виднелась засохшая лужа крови. Когда я наклонилась, чтобы рассмотреть поближе, лужа оказалась парчовым одеялом. Разум играл со мной шутки. Я готова была поклясться, что видела кровь.
— Ни единого трупа, — задумчиво отметил Ольгерд, — никогда не видел бескровной осады. А уж осад я повидал немало.
Я глубоко вздохнула. Голову ни с того ни с сего сковала резкая боль, словно в висок вонзили раскаленную иглу.
— Никс, — раздался юношеский голос позади меня.
Мои и без того растрепанные нервы не вынесли голоса, возникшего из ниоткуда. Я метнула нож в сторону, откуда шел звук. Лезвие вонзилось в дубовую дверь. Мужчина, фигуру которого едва удалось различить, даже не вздрогнул.
— Наконец-то ты вернулась! — радушие при таких обстоятельствах пугает куда больше, чем открытая неприязнь.
Пламя осветило лицо. Корвин стоял, непринужденно облокотившись о дверной косяк, и улыбался, не удостоив моих спутников и взглядом. В перчатках, вымазанных свинцовой пыльцой и грубой черной робе, расшитой алхимическими знаками. Точно такой же, каким я запечатлела его в памяти. Не может быть… Не может быть!
— Иштван уже поседел от волнения, — беззлобно упрекнул он меня. — Вгонишь старика в гроб.
Я сделала шаг навстречу. Ольгерд предупреждающе положил мне руку на плечо. Но это не призрак! Призраков могут видеть только чародеи и ведьмаки. Корвин же выглядел живым, пугающе живым.
— Что случилось? — я сделала вид, что ничего не знаю. Впрочем, судя по происходящему, я не далеко ушла от истины.
— Отведи нас к Иштвану, парень, — возвысился над субтильным Корвином атаман.
Корвин поднес руку ко рту и оглушительно чихнул, развеяв вокруг свинцовую пыль. Сколько раз ему говорить быть осторожнее, а то весь орден сляжет с сатурнизмом!
— Здесь что-то не так, — сказал Ламберт, попытавшись схватить Корвина за плечо.
Рука прошла сквозь плоть. Ламберт в тот же миг ударил по призраку мечом, не причинив видимого вреда.
— Где бы тебя не носило — славно, что ты вернулась. Я скучал, — смущенно улыбнулся Корвин.
Я отчетливо помнила эту фразу. Помнила, как закатила глаза, услышав это неловкое признание. Неуклюжие ухаживания Корвина меня раздражали даже больше, чем его погоня за пятым элементом, lapis philosophorum. Клянусь Лебедой, если бы не я, то орден все равно погиб бы из-за неудачного эксперимента юного алхимика.
— Это не призрак, ведьмак. Четкие очертания и никаких следов эктоплазмы. — Ольгерд провел пальцами по дверному косяку.
— Тонкое наблюдение, фон Эверек, — ухмыльнулся Ламберт. — Написать тебе рекомендацию в Каэр Морхен? Я и без твоих ценных замечаний понял, что это не призрак.
Я слушала вполуха, раздумывая, что могло сподвигнуть фантом появиться. В келье ничего странного не заметила — прогнившая кровать, гримуар в кожаной обертке. Провал во времени? Когда у нас был этот разговор? Лет шесть тому назад, не меньше.
— Это не фантом. Это воспоминание.
Недовольство мужчин друг другом тут же перекинулось на меня. Ламберт иронично вздернул бровь, ожидая продолжения. Как будто оно у меня было.
— Я не знаю, что его вызвало. Мы же не будем здесь стоять и пытаться это выяснить?
Келья. Еще одна келья. Я шла так быстро, что едва не срывалась на бег, стараясь ни в коем случае не вглядываться в темноту. Наконец показалась массивная дверь, ведущая в зал. Пришло время еще раз встретиться с Иштваном, в кого бы он ни превратился.
Безжизненный зал походил на храм давно забытого бога. Такую ассоциацию вызывали мраморные барельефы, на которых были вылеплены причудливые создания. Скульптор явно вдохновлялся иллюстрациями из гримуаров: одно из существ представляло собой клубок щупалец, каждое из которых заканчивалось зубастой пастью. Взгляда на эти изрыгающие ядовитую слюну челюсти было достаточно, чтобы понять: их обладатель не травку кушает. И все это на кривых, отвратительно тоненьких козлиных ногах.
Я бы этого скульптора с удовольствием отправила на костер. Но никто не знает, кто и кому приказал вылепить эти барельефы — Горменгаст был построен задолго до того, как в нем поселился орден. Никому из нас не хватило смелости разрушить скульптуры. Виной тому подсознательный, никем вслух не высказанный страх: потревожишь даже изображение — и тварь обязательно за это отплатит.
Орган, как и прежде, давил своим готическим великолепием на каждого вошедшего, но за пультом не сидели уже очень давно, судя по слою пыли на клавишах. За прошедшие пять лет в зале все осталось прежним — все, кроме одной детали. И она никак не должна была измениться.
— Лестница наверх. В башню.
Ольгерд непонимающе на меня взглянул, потерев пальцами висок.
— Здесь должна быть лестница наверх, — я указала в сторону статуи. — Но ее нет!
— Украли черти лестницу, — хмыкнул Ламберт. — Ничего нельзя оставить без присмотра.
Я не увидела никаких поводов для иронии. Лестница не могла просто так взять и исчезнуть! Ольгерд чертыхнулся, прижав ладонь к виску.
