– А сейчас, солнышко, делай вид как будто я тебе говорю что-то смешное, – прошептал ментор в самое ухо. Я, как он и сказал начала улыбаться, а чуть погодя и хихикать, – Сейчас на интервью ты не будешь ничему удивляться, будешь соглашаться со всем, что говорит Цезарь, и мило улыбаться парнишке, ты меня поняла?
Я отстранилась и, продолжив улыбаться для кучи натыканных камер, кивнула. Почти сразу к нам подошли Катон и Габи.
Уильямс был одет в белую рубашку, закатанную до локтей, а его брюки были сделаны из той же ткани, что моё платье. Похоже, как и со мной, его команда подготовки не стала сильно заморачиваться над образом. Если на интервью до Игр, его волосы были зализаны лаком, то сейчас светлые пряди находились в том состоянии, в котором сами и хотели быть.
– Привет, – как-то замявшись и потупив взгляд в пол, сказал он.
– Привет, – тоже негромко ответила я.
– До вашего выхода две минуты, – известил мой ментор, похлопывая меня по плечу. Думаю, этим жестом он хотел напомнить про наш разговор пятиминутной давности.
Катон кивает ему и берёт меня за руку. От неожиданности я вырываю кисть из широкой ладони. Парень в этот же момент недовольно поджимает губы, а его голубые глаза наливаются свинцом. На этот раз Уильямс крепко берёт стискивает моё запястье и просто тянет к выходу на сцену.
– Катон, полегче с ней. Прекрати сейчас же! – доносится до нас твёрдый голос Линфорд.
– Конечно, Габи, – рычит в ответ Второй, но всё-таки теперь он меня мягко держит за руку и легко с улыбкой выводит нас под свет софитов.
***
Пока длилось интервью я уяснила несколько вещей. Например, Цезарь намеренно не упоминал Пита и Мирту, по какому-то поводу все капитолийцы по нам вздыхают, а нам двоим только и остаётся, что мило улыбаться стаду баранов, держаться за руки и поддакивать болтовне, даже абсурдной, Фликермана.
Но своего апогея эта вакханалия достигла, когда начался просмотр трёхчасового фильма с нарезкой моментов Игр. Нас посадили на такой узкий диванчик, тем самым вынудив сидеть вплотную. Но, видимо, Катону и этого показалось мало, и он обнял меня за талию, отчего по залу раздались одобрительные возгласы, а у меня в голове прокрутились все возможные способы оттолкнуть Уильямса.
– Даже не думай сейчас сбросить мою руку, Огненная. Продолжай играть роль, – парень прошептал эту фразу в самое ухо, чтобы никто не услышал кроме меня.
Мне ничего не осталось, как продолжая улыбаться, обнять его в ответ. Кажется, я всё сделала правильно, ведь даже Хеймитч улыбнулся и кивнул, взглянув на нас.
Но моя фальшивая улыбка чуть не слетела слица, когда начали показывать несуществующие кадры. И у меня встали на места и упрёки Эффи и болтовня троицы.
Вот сейчас показывают, как Катон заметив меня в лесу, отводит свою шайку подальше, а ночью в одиночестве подходит к дереву, на котором я сижу и оставляет у его корней лук, колчан стрел и нож, говоря, что отвёл профи в другую сторону.
Что это за бред? Этого даже близко не было! Вместо этих «подарков» Уильямс полез за мной на дерево, но на моё счастье просто свалился.
Похоже Катон понял моё негодование и легонько пихнул локтем в бок, призывая не выходить из образа. Я смотрю ему в льдисто-голубые глаза и благодарно киваю, продолжая следить за непонятными фрагментами.
По ходу фильма я насчитала ещё как минимум шесть несостыковок, и самая главная касается финала, когда на арене мы остались втроём.
Мы всё стоим на Роге, стараясь удержать равновесие и не угодить в лапы переродков. Вот только Катон не душит своими объятиями Пита, а я не целюсь во Второго стрелой. Вместо этого Мелларк разгоняется и набрасывается на Уильямса, сбивая последнего с ног. Но у Катона получается отбросить от себя парня, да так, что Пит начинает соскальзывать вниз к переродкам, хватаясь и таща меня за собой. Второй, не успев отдышаться, поднимается и рывком оттаскивает несуществующую Китнисс подальше от края Рога, а Пит достаётся переродкам. С этим распорядители Игр не наврали…
После выстрела пушки небо быстро светлеет, а стая убегает, оставляя нас вдвоём наедине.
– Ты же знаешь правила, нам обоим не выйти живыми с арены. Стреляй! – произносит блондин, попутно сбрасывая свой меч на землю.
– Я не буду в тебя стрелять, – возражает моя копия, и с Рога летит лук и оставшиеся две стрелы. Моё изображение подползает к раненому Катону и обнимает его, громко говоря:
– Пусть убивают обоих, мне нет дороги без тебя, – и примыкает к его губам, в этот самый момент по арене прокатывается голос Клавдия Темплсмита, извещающий о изменении в правилах этих Игр. Затем этот же голос представляет публике двоих победителей Семьдесят четвёртых Голодных Игр…
Смотреть противно… Неужели кто-то в эту чушь верит? Судя по реакции зала – да…
***
Спустя пару часов мы уже стояли в кабинете президента Сноу с коронами на голове и улыбались в объективы камер. Как только режиссёр объявил о завершении съёмок, Кориолан Сноу жестом приказывает всей съёмочной группе удалиться и в кабинете остаются лишь трое: победители и он сам.
– Мисс Эвердин, мистер Уильямс, как вы уже поняли, людям показали Игры с немного другого ракурса.
Катон уже открыл рот, чтобы возразить, но президент продолжил:
– О том, что было на арене знают лишь четверо: вы двое, я и Сенека Крейн. В ваших интересах, чтобы этот круг не расширился.
– Зачем вы вообще устроили этот цирк?! – выпаливает Катон.
– Зачем вам двое победителей? – поддерживаю парня я, и задаю вопрос, который не даёт мне покоя уже несколько дней.
– Терпение, молодые люди. Терпение – залог любого успеха, – всё тем же тоном продолжает Сноу, а я чувствую, как Второй стиснул кулаки и держится из последних сил, чтобы не врезать этому противному старику по морде. Смотрю Катону в лицо, и вижу, как на лбу показалась вена, а желваки стали дёргаться. В этой ситуации я даже, наверное, поддержала бы профи. Видя это, президент лишь усмехается и продолжает:
– За столько лет своего существования Игры уже приелись всей публике. Было принято решение, что победителей будет двое, дабы дать надежду Дистриктам, но кто же мог предположить, что жителям Капитолия больше придётся по вкусу ваша пара, а не тандем Эвердин-Мелларк. Вы двое – живое доказательство сочетания несочетаемого, эдакое воплощение огня и льда, – президент Сноу притих, а я уже хотела просто убить этого старика, который посмел распоряжаться
